Послышался лязг и звон – лом, брошенный Эдиком, закувыркался по рельсам и шпалам метропути, «спецназовцы» ответили дружным залпом из своих «плазмеров», и вылетевшие из «налокотников» сгустки сиреневого пламени проделали в стене тоннеля выбоину шириной в десяток и глубиной в шесть-семь метров. В этом месте исчезли тюбинги стены, кабели и трубопроводы, короб и крепление потолка, швеллеры бортовых конструкций. Стало темнее, так как фонарь в потолке тоннеля погас. И в миг, когда «спецназовцы» двинулись вперёд, среди них появился Артём, вооружённый топором и монтировкой, найденной в нише.

Этот бой вряд ли можно было взять за образец воинского искусства и тактического мастерства. Во всяком случае, будь Артём тренером рукопашного боя, он не стал бы приводить его в пример, потому что действовал в данный момент исключительно интуитивно, применяя не столько приёмы барса, сколько импульсы экстрасенсорики, заточенные на сохранение организма. Бой с преследователями, выглядевшими неземными киберсолдатами из фантастических романов, перестал казаться ему сном. Солдаты были реальны, их оружие было реальным, и дрались они реально, не намеренные щадить противника. Ни о каких человеческих эмоциях речь в данном случае не шла.

Первый удар – топором по шлему – показал, что «не пришельцы» киборгами «а-ля терминатор» не являются и реагируют на внезапную атаку не лучше дико испугавшихся людей: все они закричали и принялись палить во все стороны, в том числе и друг в друга. Скорее всего, они не ожидали получить отпор.

Топор так и остался в голове завязавшегося в узел «спецназовца», и дальше Артём действовал кулаками и монтировкой, в течение двух секунд разбив шлемы трём чужакам. Затем свернул шею четвёртому противнику (хрустнуло, будто отломилась ледяная сосулька) и добил пятого и шестого, раненных выстрелами коллег.

Бой закончился.

Шестеро чужаков, дёргая конечностями, лежали на шпалах и рельсах, воняло дымом, сгоревшей изоляцией и уксусом, но всё перебивал запах озона.

Из ниши выглянул ошалевший Эдик, приблизился, вытягивая шею и разглядывая поверженных преследователей, прохрипел, заикаясь:

– Ох-ре-неть мож-но!.. Ты не ранен?

– Нет, – оскалился Артём, потирая бок, куда пришёлся удар ногой одного из противников. – Меня не возьмёт никакая зараза, я русский мужик, я водитель «УАЗа».

Эдик шутку не понял.

– Как это ты их?!

Артём молча подобрал с пола один из «налокотников-бластеров», принадлежавший подстреленному «не пришельцу», оглядел его. Попробовал просунуть в него руку, но не смог. Нашёл ещё один, сунул Эдику.

– Потом разберёмся, что это за хрень, уходим. Надо отдохнуть и поговорить.

Эдик хотел что-то сказать, но со стороны станции послышались треск, металлические щелчки, голоса, звук шагов, и Артём дёрнул его за рукав.

– За мной! Доберёмся до вентиляционного колодца – уцелеем!

К счастью, у преследователей не было собак, иначе беглецам пришлось бы туго. Новая группа «спецназовцев», прибывшая к месту боя, почти сразу принялась палить вглубь тоннеля, превратив в пыль несколько десятков кубометров грунта вместе с кровлей и тюбинговым креплением, но добилась лишь того, что кровля, лишённая поддержки, рухнула и едва не задавила самих стрелков.

Артём с Эдиком к этому моменту были уже далеко от района сражения чужаков с собственным страхом. Им удалось добежать до колодца, ведущего вверх, в технический тоннель, и выбраться из системы подземных коммуникаций метро в трубопровод канализации, откуда они попали в один из дворов Вознесенского переулка.

Передохнув пару минут в темноте, прислушиваясь к небывалой тишине города, они со всеми предосторожностями посетили продуктовый магазин на углу Большой Никитской и Хлыновского переулка и устроились в одной из пустующих квартир неподалёку для обсуждения создавшегося положения.

Он никогда не думал, что может попасть в прошлое помимо своей воли.

Он никогда не думал, что люди, оказавшиеся вместе с ним в «парке юрского периода», или на «мезозойском полигоне», как стала называть окрестности Марьяна, будут вести себя так не по-людски.

И он представить не мог, что им, как школьником – учитель, будет командовать девчонка на два года моложе, с твёрдым по-мужски и неуступчивым не по-женски характером.

Первых «заключённых мезозойского полигона» они встретили спустя час после стычки с хищными динозаврами, пытавшимися завладеть лакомой добычей в виде Марьяны, которая вовремя сумела взобраться на скалу. Оружия у неё не было, да и вряд ли это помогло ей отбиться от целой команды хищников, вооружённых к тому же острыми камнями.

Оказалось, что людей вокруг озера, пытавшихся определить, что с ними произошло, насчитывается большое количество. После десятка встреч с невольниками «полигона», начавшими инстинктивно сбиваться в толпы, Ренат сделал вывод, что «мезозой» собрал едва ли не всё население Москвы, а то и области, а впоследствии вообще пришло понимание глобального переселения москвичей в прошлое.

Первой группой в количестве сотни человек были пассажиры метро. Ехали поздно вечером кто куда, в основном домой, смотрели новости по Интернету: вагоны метро давно оборудовали компьютерами и выходами вай-фая, равно как и все станции метро, – и вдруг оказались в лесу, вызывающем мрачные ассоциации с фильмами о прожорливых динозаврах всё того же «парка юрского периода».

Этих самых динозавров многие сразу же и повстречали, и не все смогли убежать от хищников, а остальные сбились в толпу, приходя в себя от шока при перемещении и получив ещё один от нападения.

Этой группе как-то удалось отбиться и объединиться: нашёлся лидер, организовал мужчин, они стали кричать, бросать в зверей камни и палки, отмахиваться ветками упавших деревьев, и группа небольших ящеров, возможно, тех же самых, что загнали на скалу Марьяну, отступила.

Пообщавшись с пассажирами и послушав их растерянные рассуждения о «виртуальной мезозойской реальности» (о мезозое заговорил какой-то старик, преподаватель биологии в школе) и о «временных провалах», Марьяна предложила спутнику поискать более толковых попутчиков, и Ренат с ней согласился. Комбатантов в этой временно объединившейся толпе обыкновенных обывателей не оказалось.

Вторую толпу, ещё более многочисленную, они встретили, пройдя всего полкилометра вдоль мелкого заливчика, превратившегося в болото.

Эти люди оказались вместе не случайно: все они были завзятыми театралами и в момент «падения в мезозой» находились в Большом театре, вследствие чего и одеты были соответствующим образом – в строгие костюмы и вечерние платья. На них никто не нападал, но ящеров они увидели и находились в состоянии полнейшего непонимания происходящего. Среди них нашёлся один господин с нормальным образованием, лет пятидесяти, не ударившийся в панику, который попытался каким-то образом организовать толпу, но его хотя и слушали, каждый воспринимал случившееся по-своему, и «упавший во временную яму» зрительный зал так и остался толпой театралов, державшихся вместе лишь на стадном инстинкте.