У него ничего не получалось, но он пробовал еще и еще… Многочисленные вспышки изводили его: Август жмурился и кусал губы, а камера продолжала фиксировать лицо с непроницаемыми черными дырами вместо глаз.

Теперь на его лбу появилась морщинка, признак раздражения. Августу нельзя было переживать. Ему следовало знать, что никакие трюки не сработают, но он надеялся… на что?

«На шанс поиграть в то, что ты человек?» – поддел его голос брата.

«Споет он и душу твою украдет».

Август тряхнул головой.

«Взрыв».

Слишком много голосов.

«Повторить?» – предложил компьютер.

Август нацелился на «Нет», но почему-то нажал на «Да». Еще разок. Он встал перед задником и приготовился к неизбежной вспышке, к разочарованию и к полному провалу своей миссии. Но вспышки не было: Август услышал только тихий щелчок камеры.

Август с колотящимся сердцем кинулся к экрану.

У него перехватило дыхание.

Монитор показывал подростка, который стоял, засунув руки в карманы. Парень не смотрел в камеру. Веки его были наполовину опущены, голова повернута, черты лица смазаны – камера поймала его в движении. Но это был он! Без черных пятен. Без жутких невидящих глаз.

Август судорожно дернулся и нажал на «Печать». Через тридцать секунд принтер выплюнул его идентификационную карточку. Август несколько долгих мгновений с замиранием сердца смотрел на фотографию, затем сунул карточку в карман и выскользнул из кабинета в тот самый миг, когда звонок возвестил начало обеденного перерыва.

Он уже был на полпути к своему личному шкафчику, когда кто-то позвал его по имени.

То есть окликнули, конечно, новенького – Фредди.

Он обернулся и обнаружил Колина. Рядом с ним стояли парень и девушка.

– Алекс, Сэм, это Фредди, – представил его Колин. – Фредди, это Алекс и Сэм.

Август не понял, кто – Алекс, а кто – Сэм.

– Привет, – сказал один из спутников Колина.

– Привет, – подхватила вторая.

– Привет, – пробормотал Август.

Колин обнял его за плечи – а это было не так просто, учитывая, что Колин был на шесть дюймов ниже.

Август напрягся от внезапного контакта и затаил дыхание.

– У тебя видок какой-то несчастный.

Август собрался возразить, но Колин ему помешал.

– Есть хочешь? – весело спросил он. – Я умираю с голоду. Давай перекусим.

– …у меня мурашки побежали.

– …вечеринка на выходных…

– …ну и ужас!

– …Джек и Шарлотта фигурируют?

Август уткнулся носом в свою тарелку.

В столовой царил хаос. Стук подносов и смех – как стаккато или стрельба. Но Август старался не думать о шуме и сосредоточился на зеленом яблоке, которое он вертел в руках. Яблоки ему нравились, но не из-за вкуса, а из-за тактильных ощущений, которые они вызывали. Прохладная гладкая кожица, увесистость. Но Август чувствовал, как Сэм – как выяснилось, это девушка – поглядывает на него, поэтому он поднес яблоко ко рту и откусил немного, стараясь не кривиться.

Август мог есть. Но не любил. Процесс не был отвратительным, но…

Люди разговаривали о декадансе шоколадного торта, о сладости персика, об утробном наслаждении хорошим стейком. Для них всякая еда являлась переживанием.

Для Августа любая пища была одинаковой – совершенно безвкусной.

– Вся понятно. Это же человеческая еда, – сказал однажды Лео.

– Я – человек, – буркнул Август.

– Нет, – не согласился его брат. – Ты – нет.

Август знал, что он имеет в виду.

«Ты больше чем человек». Но он не чувствовал себя сверхчеловеком.

Кто он? Самозванец.

Однако Август ощущал музыку так, как другие люди ощущали еду. Он мог наслаждаться каждой нотой, пробовать на вкус мелодию. От этой мысли у него начало покалывать отметины, а пальцы заныли, так им хотелось прикоснуться к скрипке. Напротив него Колин рассказывал какую-то историю. Август не слушал, но он наблюдал. Когда Колин говорил, по его лицу проходила акробатическая процессия разнообразных выражений, постоянно сменявших друг друга.

Август наконец прожевал мякоть, проглотил ее и положил яблоко на стол.

Сэм подалась вперед.

– Ты не голоден?

Прежде чем Август успел продемонстрировать ей половину сэндвича, его спас Колин.

– А я никогда не наедаюсь! – сообщил он с набитым ртом. – Практически всегда остаюсь голодным!

Сэм закатила глаза.

– Я заметила.

Парень по имени Алекс подцепил кусочек фрукта.

– Итак, Фре-де-рик, – проговорил он, подчеркивая каждый слог. – Колтон получил свежую кровь. Тебя выставили из какой-то другой академии?

– Кстати, ее вроде бы вышвырнули вон! – встрял Колин, не упомянув, кого именно выгнали.

– Это не единственная причина, по которой меняют школу, – заявила Сэм, повернувшись к Алексу. – Если тебя исключили, то…

– А еще бывает переход по собственному желанию, – продолжал Алекс, перебивая Сэм. – Ну что, Фредерик? Исключение? Переход? Грохнул учителя?

– Нет, – машинально ответил Август и добавил ровным тоном: – Я был на домашнем обучении.

– Неудивительно, что ты такой тихоня.

– Алекс! – возмутилась Сэм и пнула его под столом. – Как невежливо!

– Чего? Я бы мог сказать «странный».

Второй пинок.

– Ничего страшного, – сказал Август, изобразив улыбку. – Я просто не привык, что вокруг столько народа.

– Где ты живешь? – спросил Колин, набив рот спагетти.

Август опять принялся терзать яблоко, чтобы с его помощью задвинуть обратно рвущиеся из горла слова. За эти украденные секунды он отсортировал варианты и выбрал правильный ответ.

– Недалеко от Линии, – произнес он.

Алекс присвистнул.

– В красной зоне?

– Да, – подтвердил Август, – но это Северный город, и там…

– Опасно, только если ты без жетона, – договорил за него Колин, постучав пальцем по своему медальону с выпуклым рисунком.

Сэм прищурилась.

– А я слыхала, в красной зоне творятся скверные вещи. Даже с теми, кто под защитой Харкера.

Алекс быстро оглядел столовую.

– Смотри, чтобы она тебя не услышала. А то папочке проболтается.

Колин пожал плечами и принялся рассказывать про концерт – кажется, у Колина мысли перепрыгивали с одного предмета на другой еще быстрее, чем у Августа.