Дружинная наемная служба у зарубежных правителей была обычной для скандинавских воинов того времени. Известно, что еще в 1095 г. император Византии Алексей Комнин направил приглашение служить в Константинополе воинам Швеции, Дании и Норвегии, по 1000 (!) человек от каждой страны. В сагах упоминаются служившие в Константинополе («Миклагарде») норвежцы, исландцы и шведы. Шведов на службе в Византии было тогда немало. На территории Швеции, главным образом в Упланде и Седерманланде, сохранилось несколько десятков рунических камней, свидетельствующих о поездках восточных шведов в Византию, службе и гибели там[27].

Различие в восприятии скандинавов на Западе и Востоке Европы убедительно свидетельствует об ощутимом различии там их ролей. В Западной Европе они слыли презренными язычниками, могучими и безжалостными воинами-грабителями, нередко наемниками, а по мере оседания в Англии, Ирландии, Южной Италии и Франции — феодалами и местными правителями, во Франции также вассалами короля. На Руси скандинав-варяг изначально также находник-грабитель, но с последней четверти IX века — князь и родич князей, государственный человек. И на Руси скандинавы, в первую очередь шведы, особенно развернули свою посредническую торговлю. Ею изначально занимались многие викинги, наряду с набегами и грабежом. Но на Руси это была именно профессиональная и крупная, преимущественно морская и речная, трансконтинентальная и евразийская торговля. Думается, что наличие династии Рюриковичей помогало скандинавским купцам в их предприятиях на территории Руси, инициировало и укрепило связи с Византией.

Здесь не место говорить о значении многообразных деяний викингов для жителей и стран всей Европы. Упомяну лишь о нескольких обстоятельствах.

Походы викингов были, особенно на первых этапах, кровавыми и наносили большой ущерб европейцам, прежде всего жителям прибрежных и поречных районов, у которых находники нередко отнимали их имущество, свободу и саму жизнь. Понятно, что у европейцев язычники и жестокие пираты — норманны вызывали ужас. Историки подробнее всего описывают ужасы эпохи викингов. А научно-популярная литература в художественной форме либо их комментирует, либо, напротив, описывает норманнов в романтическом духе. И то и другое формирует восприятие этой эпохи и самих норманнов, участвует в создании исторической традиции. И только саги, этот уникальный свидетель той сложной эпохи, неизменно удерживаются на грани между этими позициями…

Есть и другая сторона вопроса об оценке эпохи викингов в европейской истории. Я имею в виду ее объективную роль в развитии Средневековья в целом. На мой взгляд, эта роль проявилась в целом комплексе сфер и направлений. Так, во-первых, нет сомнений в том, что военно-грабительские набеги норманнов и подчинение ими чужих территорий, подобно всяким агрессивным действиям извне, подталкивали политическую консолидацию европейских государств и складывание их оборонительной системы, особенно пограничной. Во-вторых, норманны открыли, освоили и сами заселили ряд новых земель (островов и архипелагов), до того пустынных, в Северной Атлантике и доплыли даже до Северной Америки. Они открыли новые земли для европейцев. И в целом странствия викингов расширяли границы освоенной к тому времени Европы, знания европейцев о своем континенте и прилегающих островах, связи между отдельными регионами континента. В-третьих, торгово-разведывательные мероприятия викингов привели к сохранению (в условиях арабских завоеваний) и стимулировали увеличение объема, географического охвата и содержания товарно-денежного обращения в Европе и между Европой и Востоком, к формированию Северо-Европейского торгового региона с его особенностями, а также организации обмена между Северным и Южным торговыми регионами Европы, западной и восточной сферами товарооборота. В-четвертых, полагаю, что викинги пробудили интерес Европы к Северо-Восточной Атлантике как политико-стратегическому и экономическому региону, т. е. заложили одну из основ его перехода из периферийного ряда на положение важнейшего объекта приложения общественных сил.

Получается, что своими колонизационно-политическими и торговыми предприятиями викинги способствовали этнокультурному взаимодействию, необходимому для развития цивилизации, — взаимодействию, которое в древней и средневековой истории достигалось чаще всего очень жестокими методами.

Хотелось бы высказать еще одно соображение в связи со столетиями походов викингов. Люди Севера были не первым так называемым «морским народом», наводившим ужас на далекие и близкие мирные поселения. Такое общее наименование в свое время получили, например, таинственные находники, отважные и жестокие мореплаватели-пираты, которые в библейские времена, со 2-го тысячелетия до н. э., появлялись из глубин побережий Эгейского моря (как полагают, это были финикийцы). Они грабили прибрежные земли всего Восточного Средиземноморья, в конце концов захватили их и там расселились. Это было время еще первых этапов «растворения» Европы в ближневосточном мире, в границах развития Средиземноморской цивилизации. Походы морских народов — скандинавов подчеркнули значительные новации в мировом цивилизационном пространстве — те, что были начаты Великим переселением народов, крушением Римской империи и Древнего мира в целом. Я имею в виду процесс перемещения исторического лидерства к собственно Европе, затем к Западной Европе и, шире, к Североатлантическому миру, процесс, получивший перспективы на столетия вперед.

Что касается роли походов викингов для Скандинавских стран, то для ответа на этот вопрос как раз и необходимо рассмотреть внутреннюю историю северных стран, разобраться в существенных деталях сложных процессов, там происходивших. За конкретными сведениями о связанных с ними событиях, о людях того времени, их образе жизни и обычаях мы и обращаемся к скандинавскому фольклору — и не только к нему.

История Скандинавии с начала Средних веков и до конца XIII столетия оставила потомкам источниковое наследие, по объему и разнообразию во много раз уступающее тому, что сохранило от этого периода раннее и уже развившееся Средневековье Западной Европы. Однако это наследие имеет особую ценность. Ведь в Северной Европе Средневековье исторически было первой цивилизацией и, что не менее важно, ее рождение и эволюция происходили медленно, с опозданием. Вследствие этих обстоятельств его истоки оказались хронологически гораздо ближе к современному исследователю европейского прошлого, нежели истоки не только первых, древних цивилизаций, но и Средневековья. Поэтому скандинавские древности являются редкостной и интереснейшей лабораторией, позволяющей увидеть, как происходил один из коренных процессов человеческого общества — переход от родового строя к цивилизации: «как это было».

Предлагаемый краткий общий обзор источников необходим для того, чтобы уяснить характер, объем, возможности, в известном отношении и достоверность того материала, который использован для этого исследования. Речь идет не только о таких специфических литературно-исторических источниках, как саги, но и о так или иначе примыкающих к ним сочинениях мифологического характера, произведениях поэтов-скальдов, житиях и других повествовательных сочинениях, законодательных сводах, а также некоторых материальных свидетельствах.