— Да, конечно, — вновь кивнул Юра, ощутив резкий приступ стыда. Никогда в жизни никого не обманывал, и вот — на тебе, третий день отрывается по полной программе…

17

Соня

Когда она на всех парах выскочила из подъезда, сердце отчего-то взволнованно стучало. Соня попыталась анализировать, по какой причине, но никак не могла сосредоточиться — мысли путались, разбегаясь в разные стороны, как перепуганные тараканы.

Комната Алисы надёжно заперта, нет причин волноваться.

Но вдруг Юра найдёт ключ? Тем более что Соня его не прячет — он висит на ключнице в коридоре.

Даже если найдёт, зачем ему им пользоваться? Хороший парень, не вор какой-нибудь. Сказала ведь — не заходить. Зачем ему нарушать запрет? Только из-за любопытства? Глупости.

А если нарушит, Соня его просто выгонит, и всё. И забудет! Вряд ли Юра этого не понимает.

Но вообще вряд ли он станет любопытничать. Непохож он на человека, который лезет грязными руками в чужие дела.

А на кого похож?

На юного и беспечного мальчишку, у которого гормоны играют, — вот на кого.

Однако Соня не могла не признать, что торс у парня красивый, рельефный такой. И волос почти нет. Так, совсем немного светлого пушка. И даже этим Юра напоминал ей мальчишку — безусого юнца, на которого и заглядываться-то стыдно.

Но Соня на пару мгновений всё же загляделась. Как на красивую скульптуру в музее, восхищающую своим телосложением и пропорциями, но не более того. Выйдешь из зала — и забудешь о ней.

Соня думала, что сможет забыть вот так и о Юре — погрузится в привычную работу, которая всегда выжимала её до донышка. Но отчего-то не смогла. Всё время вспоминалась то его улыбка, широкая, искренняя и обезоруживающая, то голая грудь с мягкой полупрозрачной дорожкой волос, уходящей за пояс спортивных штанов, то видео, на которых Юра увлечённо играл на гитаре, то сегодняшний тревожащий вопрос…

«А что в той закрытой комнате?»

Что? Действительно, что там?

Соня не смогла бы ответить на этот вопрос, даже если бы очень постаралась.

18

Юра

Начать день он решил с похода в магазин. Никакими списками беспокоить Соню не стал, просто купил, что пришло в голову: разные овощи, в том числе картошку; мясо, шампиньоны, зелень, сметану, яйца и сыр. Судя по умениям Сони, она точно сообразит, что из этого можно приготовить. А если какого-то ингредиента не хватит, можно и ещё раз в магазин сбегать, Юре не сложно.

Поколебавшись, он взял в супермаркете маленький торт на двоих, подумав, что можно и выпить чаю за знакомство. Алкоголь брать не стал, не зная, любит ли его Соня, а сам Юра с некоторых пор был равнодушен к спиртному. Так уж получилось, что как-то раз на праздновании дня рождения однокурсника Юра отравился вином. Не он один, а все, кто пил это вино, — человек пять, но легче ему от этого не было. Юре тогда казалось, что он умирает, пришлось даже в больнице полежать. С тех пор он если и пил, то исключительно крепкие и дорогие напитки, и только по великим праздникам вроде Дня Победы. В остальные дни предпочитал сок, чай или газировку. И ему интуитивно казалось, что Соня тоже не из любителей спиртного.

А как только Юра разобрал сумки, запихнув половину купленного в холодильник, а остальное рассовав по разным ящикам кухни, позвонил отец. В целом в звонке не было ничего необычного — Алмазов-старший звонил сыну регулярно, либо Юра ему, — но отчего-то сейчас не было сомнений, что отец делает это после рассказа Маши о расставании брата с Настей.

— Привет, Юр, — послышался в трубке тёплый голос Михаила Борисовича, как только Юра ответил на звонок. — Тебя поздравить или посочувствовать?

— Думаю, первое, — хмыкнул парень, опускаясь на табуретку. — Как говорится: если к другому ушла невеста, ещё неизвестно, кому повезло.

Алмазов-старший засмеялся.

— Рад, что ты не унываешь, а то Оксана сразу стала переживать, как только Маша нам всё рассказала.

— Болтун — находка для шпиона.

— Да ладно тебе, ты её молчать не просил ведь.

— Так она всё равно проболталась бы, толку воздух сотрясать?

Отец опять рассмеялся, но кратко — почти сразу серьёзно поинтересовался:

— С Настей мне всё понятно, но вот, что ты будешь делать с группой, пока не ясно. Продолжишь играть?

— А Пашка нас распустить решил, надоело ему. Я когда звонил, чтобы предупредить, что доиграю до конца месяца, а потом пас, он это мне и сообщил. Разрешил даже на репетицию не приходить.

Судя по удивлённому молчанию отца, он такого не ожидал. Правда, справился с удивлением быстро и, фыркнув, протянул:

— Хотя этого стоило ожидать, конечно… И что теперь, Юр? Помощь нужна?

— Не, пап, я сам. Хочу подумать, может, попробовать работу по специальности. Не зря же я диплом получал? Вдруг получится.

— Вдруг… ну возможно. Ладно, подумай. И если будет нужна помощь, обращайся.

— Договорились.

— Тогда до субботы, сын.

Положив трубку, Юра вздохнул и поморщился, вспомнив собственное враньё, сказанное Соне для того, чтобы остаться рядом с ней хотя бы на время. Стало стыдно не только перед ней, но и перед отцом — Алмазов-старший не заслуживал, чтобы на него клеветали.

С отцом у Юры были отличные отношения, как и с его второй женой Оксаной. Хотя такой близости, как сложилась у мачехи с Машей, всё-таки не было. Но, когда Михаил Борисович женился на Оксане, Юре было почти восемнадцать, он усиленно учился и общался с ней не так уж и часто, несмотря на то, что жил не с матерью, а с отцом и его новой женой. Однако, в отличие от Маши, ему бы и в голову не пришло делиться с Оксаной сокровенным — всё-таки для этого у Юры имелись отец и сестра (мама для такого тоже не подходила). А Маша вот все свои горести и радости вываливала на Оксану. Хотя поначалу…

Юра даже улыбнулся, вспомнив, с чего всё начиналось. С каким трудом отец ушёл от матери, как истерила и скандалила Маша, сколько крови Алмазову-старшему попортила и она, и бывшая жена. Вот за что Юра так до сих пор и не смог простить маму — так это за её поведение во время развода и