Возле прилавка магазина стоял рослый парень, который явно не мог договориться с продавцом.

– Не понимаю я вас, – все время повторял он по-русски, на что все более раздражавшийся продавец по-английски объяснял ему, что так они не договорятся, требуется переводчик.

– Так, что здесь происходит? – обратился Панов к парню. – Он вам объясняет, что не понимает языка, на котором вы говорите.

Алексей Константинович был серьезно удивлен фактом, что встретил в самом центре Исламабада говорившего по-русски молодого человека. «Челноки» с территории бывшего СССР до Исламабада добирались крайне редко, обычно ограничиваясь портовым городом Карачи, где было множество дешевых магазинов по продаже изделий из кожи и оникса. Так что русскоязычными в пакистанской столице, кроме него, корреспондента Алексея Панова, были разве что только дипломаты и технические специалисты посольств России и еще нескольких стран СНГ.

– Да мне нужно пленку в проявку отдать, – затараторил парень, обрадовавшийся неожиданно пришедшей помощи. – А он вот меня не понимает…

– Откуда вы здесь взялись? – спросил Панов, выходя вместе с новым знакомым из магазина. Он сразу же обратил внимание, что несколько поодаль стояли еще двое таких же, как он, молодых людей – парень и девушка, закутанная в черно-белый палестинский платок.

– Мы учимся здесь, в Исламском университете.

– И что же в таком уважаемом заведении вам не преподают английский язык?

– Почему же? Преподают. Только мне он очень трудно дается, – смутился новый знакомый Панова.

Исламский университет является гордостью Исламабада. Он примыкает к крупнейшей в городе мечети Фейсала, находится в красивейшем здании, располагает просторными аудиториями и великолепной библиотекой. В исламском мире считается, что образование, полученное в этом учебном заведении, является превосходным, и у выпускников университета после окончания курса редко бывают проблемы с трудоустройством.

– А откуда вы приехали?

– Из Чечни…

Панов сразу же понял о чем идет речь. Еще примерно год назад он слышал от знакомого пакистанца, что в Исламский университет, на учебу, прибыла целая группа молодых чеченцев. Знакомый был уверен, что все они – дети высокопоставленных командиров, которых они попытались «спрятать» от войны, убрать за границу, то есть по сути дела спасти. Правда, согласно информации, многие новые студенты оказались с очень слабой подготовкой и не отличались особой успеваемостью. Но их все равно не отчисляли, поскольку плата за обучение молодых людей поступала регулярно и была очень высокой.

– Что, и вы тоже приехали из Чечни? – спросил Алексей Константинович, обращаясь к девушке.

– Нет, – улыбнулась она. – Я – палестинка. Меня зовут Азиза Масри.

– И так хорошо говорите по-русски?

– Да, у меня мама русская. Я вообще выросла в Москве и даже закончила там среднюю школу. Поэтому я и сдружилась здесь с этими ребятами. Иногда хочется по-русски поговорить.

– А как вы оказались здесь?

– Ну, это длинная история. Вкратце она такова. Мой отец приехал из Ливана, где он жил в лагере палестинских беженцев, в Москву, учиться в Университет дружбы народов. Еще студентом, в 1974 году, он встретил мою мать, а через год родилась я. До 1994 года мы жили в Москве, а потом папа сказал, что, после подписания Норвежских соглашений и создания Палестинской автономии нам надо возвращаться на Родину, которая, скорее всего, очень скоро станет свободной и независимой. Мы все вместе поселились сначала в Рамалле. Затем, в 1995 году, после подписания еще одних «промежуточных соглашений», так называемых «Осло два», семья перебралась в сектор Газа. Отец думал, что жизнь там будет хорошей. Но все оказалось иначе. Было очень трудно. Работы у отца не было, и так случилось, что мама жить в Газе отказалась. Сказала, что не может привыкнуть к чужой культуре, чужому образу жизни. Она вернулась в Москву, а отец снова женился. Меня же было решено отправить учиться за границу. Сначала папа хотел, чтобы я поступила в Каирский университет. Но это было дорого. Потом возникла идея поездки в Исламабад. Мне обещал выплачивать стипендию один из исламских фондов. Год назад я и оказалась здесь.

– Вы говорите по-арабски?

– Да, также, как и по-английски.

– Почему же тогда вы не помогли вашему товарищу найти понимание в магазине?

– А он меня об этом и не просил, – удивилась девушка.

– Все в порядке, я сам могу со всеми договориться, – сверкнул глазами парень. Ему явно не хотелось, чтобы друзья поняли, что у него, спустя целый год учебы, все еще возникают проблемы с английским языком.

– Пойдемте, ребята, пообедаем, – предложил Панов. – Я угощаю…

Его приглашение новым знакомым понравилось. Они зашли в полупустой зал ресторана и заняли столик в углу. Ребята попросили заказать им один бараний и один куриный шашлык, а девушка блюдо из цыпленка под названием «чикентика». Сам же Алексей предпочел шашлык из печени.

– Только что с афганскими беженцами разговаривал, – попытался завязать разговор Панов. – Одни поддерживают талибов, другие, напротив, рады, что Масуду удалось их отбить на юг, за Саланг. А вы что об этом думаете?

– Нам, чеченцам, все эти разборки, без разницы, – решительно заявил один из парней. – У нас своих проблем хватает.

– А что скажет палестинка?

– Мне талибы нравятся, – решительно отозвалась девушка. – Они напоминают некоторых наших борцов. В секторе Газа перед моим отъездом патриоты все активнее начинали группироваться вокруг очень популярной среди палестинцев личности – шейха Ясина. Возможно, уже в самое ближайшее время они создадут свою организацию, в которой, в отличие от некоторых других, не будет места коррупции и непомерным амбициям. Мусульмане должны избегать таких тяжких грехов. А ими, между прочим, у нас сейчас страдают довольно многие бойцы, прошедшие длинный путь борьбы. Так вот, выяснилось, что, некоторые из них, добившись власти, превратились в настоящих буржуа, причем часто совершенно бессовестных, не заботящихся о собственном народе, а только думающих о личном обогащении.

– Вы считаете, что и талибы – бессребреники?

– Можно сказать, что да, конечно. Воины Аллаха должны быть бессребрениками. Во всяком случае, насколько я здесь разобралась в афганских проблемах, они серьезно отличаются от тех же моджахедов, развязавших бойню в собственной стране и занимавшихся грабежом населения…

Тогда, в мае 1997 года, Алексей какого-то особого значения словам девушки не придал. Они еще два раза встречались, также случайно. Один раз в начале осени, возле Исламского университета, и один раз в посольстве Объединенных Арабских Эмиратов, на дипломатическом приеме в начале декабря. Через несколько дней Панов уже улетал из Пакистана. О чем и сообщил Азизе Масри, простившись с ней, как он полагал тогда, навсегда.

– Через неделю, от силы через две, в Газе будет создана организация, о которой я вам рассказывала тогда, в ресторане, – сказала на прощание девушка. – Советую обратить на нее внимание. Скоро о ней заговорит весь мир.