В этот раз он был помягче, сказав, что свою фирму я могу оставить, но семейным бизнесом я должен заняться до конца лета. Пообещав ему приехать обговорить условия через неделю, я почти доехал до работы.

Но видимо, чтоб я сильно не радовался, в меня врезался белый Опель. Из него выскочила здоровенная толстуха и, матерясь, стала лупить битой капот моей машины.

В кабинет я поднялся злой как черт.

В итоге, всю скопившуюся за день злость я выплеснул на свою помощницу.

Она убежала от меня в слезах, а я в шоке застыл, понимая какой оказался сволочью. Бл. ть, но она то тут причем!

Встав, пошел извиняться. Не удивлюсь, если она что — нибудь разобьет мне об голову. Я бы именно так и поступил, если бы мне какой — то мудак указывал как жить.

***

Слезы текут ручьем. Пытаюсь успокоиться, делаю глубокий вдох. Открыв воду, умываюсь. Смотрю на себя в зеркало: лицо распухло, глаза и нос красные.

Вот зачем он так со мной? Что я ему такого сделала? Чувствую, что снова наворачиваются слезы. Надо успокоиться. Распустив волосы, прошлась по ним пальцами. Так хоть немного скрою свое зареванное лицо.

Вдохнув, иду в свой кабинет. Можно уйти, он ведь сам разрешил.

Собираю сумку и слышу, как он входит в кабинет и замирает на пороге. Я стою к нему спиной, поворачиваться сил нет. Зачем пришел? Снова будет оскорблять? Спина напряжена до предела. Чувствую как он подходит ближе и останавливается рядом. Глубоко вдыхает.

— Прости — это слово режет мне нервы. Слезы снова текут. Стою молча и жду когда уйдет. Но он не уходит. Кладет руки мне на плечи и разворачивает к себе. Моя голова на уровне его груди. Он прижимает меня к себе и гладит по голове.

— Прости, что на тебя сорвался. Ты ни в чем ни виновата, просто у меня сегодня плохой день. — его слова звучат глухо. Чувствую его дыхание у себя в волосах.

Он немного отстраняется и приподымает мой подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. Выглядит виноватым.

— Знаю, мне нет оправдания, но прошу, не плач — ласковый шепот и теплые пальцы, стирающие влагу с моего лица. Я в растрепанных чувствах. Громкий всхлип вырывается сам собой. Он запускает руку в мои волосы и склоняется ко мне. Я в шоке распахнула глаза.

Легкое и нежное касание губ. Глухой рваный вдох. И он целует. Ласкает языком, прижимая к себе. Я в прострации. Стою как деревянная, позволяя его губам и языку исследовать мой рот.

Хриплый выдох и он отстраняется, прижав мою голову к груди. Стоим молча несколько минут.

— Я отвезу тебя домой — говорит, будто приказывает. Отходит к двери и ждет.

Беру сумку и иду с ним к выходу.

Спускаясь на лифте, молчим. Выйдя из здания, он кого — то набирает.

— Машину к выходу. — короткий приказ и машина у входа. Помогает сесть, и сам садится рядом.

— Адрес? — спрашивает у меня. Я называю.

— Слышал? — обращается он к водителю — Вези.

Машина тронулась. Я сижу прямо, от нервов сжав пальцы. То, что он делает дальше, выбивает меня из колеи.

Он обнимает меня, прижимая к своему боку. Так и едем до дома.

***

Просить прощение оказалось чертовски тяжело. Войдя в кабинет помощницы, увидел, что она застыла над сумкой. Волосы, мягким каскадом спускаются по плечам. Длинные, светло — русые и красивые.

Она стоит и не поворачивается. Подойдя ближе, замер за спиной. Вдохнув аромат цветочного шампуня, негромко сказал:

— Прости.

Вижу, как напрягается. Слышу, как дышит. Понимаю, что беззвучно плачет.

Черт. Не люблю плачущих женщин. А тут я сам причина ее слез.

Не осознавая что делаю, кладу руки ей на плечи и поворачиваю к себе. Обнимаю, стараясь сильно не сдавливать. Она такая мелкая, даже на своих каблуках. Ее голова упирается мне в грудь.

Снова извиняюсь, поглаживая ее по голове. Чувствую ее слезы сквозь рубашку. Приподнимаю ей голову и просто тону в ее взгляде. Мокрые ресницы, и мягкие манящие губы…

Крышу сносит от желания поцеловать этот рот. Наклонившись, легонько касаюсь ее губами. И все, не могу устоять. Целую ее, пробуя языком на вкус. Нежная и сладкая. Безумие.

С трудом оторвавшись от таких желанных губ, крепко прижал к себе. И понял: мне нравится ее обнимать. Чувствовать, как ее полная грудь упирается мне в торс. Почему я решил, что ей надо худеть? Сейчас меня все устраивает. Нравится чувствовать ее тело.

Я ведь никогда не рассматривал ее. А теперь понял: она красива какой то нежной красотой и ей совсем не нужна косметика. Хочется обнимать ее и не отпускать.

Сказал что отвезу ее домой. Она не сопротивлялась. Выглядела растерянной. В машине прижал ее к себе, так сильно хотелось обнять ее снова. Молчит. Понемногу расслабилась.

Доехав до ее дома, вышел и пошел с ней до подъезда, сказав водителю ждать.

У двери она обернулась и смерив меня растерянным взглядом, сказала:

— Спасибо что подвезли.

А я не хотел уходить. Успокаивая ее, успокоился и сам.

— Пригласишь на чай? Поговорим — вырвалось само собой. Черт. В башке бардак. Не понимаю себя. Какого хрена я творю? Зачем навязываюсь той, которую сам же довел до слез. Ведь мне она не нравится… Или нравится? Бл…ть, совсем запутался. Чувствую себя идиотом.

***

Я растерянно посмотрела на босса: пригласить на чай?

Заторможено кивнула и пошла к подъезду, слыша его шаги сзади. Мой мозг отказывался принимать информацию, я не понимала что происходит. То орет как ненормальный, словно я причина всех бед на земле, то целует…

Признаться честно, мне понравилось. Понравился вкус его губ и неожиданный поцелуй. Я смущенно опустила голову, поднимаясь на свой этаж. Остановившись возле двери, достала ключи. Пальцы слегка подрагивали. Открыв, впустила его.

Он немного рассеяно осмотрелся, будто не понимая зачем он здесь.

— Пойдемте на кухню, я поставлю чайник. Он прошел и сел за стол. Я быстро ополоснула руки и включила чайник. Достав из холодильника пирог с курицей, отрезала несколько кусков и сунула в микроволновку.

Разлив чай по стаканам, поставила подогретый пирог.

— Угощайтесь. Мама готовила.

— Спасибо — он взял кусок пирога и откусив, блаженно зажмурился — Вкусно. Даже не ожидал что успел проголодаться.

Я сидела, размешивая сахар ложечкой и ждала когда он заговорит.

— Ты живешь с родителями?

— С мамой и сыном. После смерти мужа переехала — странно, но упоминания о муже не принесли чувство боли, лишь