Некоторые ученые считают, что неуклонный рост продолжительности жизни человека сам по себе является доказательством отсутствия такого верхнего предела. Однако лагерь сторонников его наличия гораздо многочисленней, причем к нему относится и сам Леонард Хейфлик, который не так давно писал: «Поскольку процесс старения является универсальным свойством всех молекул (и большинства атомов), вмешательство в него граничит с покушением на фундаментальные законы физики»[76]. Исследователи начинают склоняться к тому, что процесс увеличения продолжительности жизни вот-вот выйдет на плато. Подсчитано, что даже при полном исключении всех видов сердечно-сосудистых заболеваний, опухолей и диабета средняя продолжительность жизни все равно не превысит 90 лет[77]. Исходя из этого, многие ученые полагают, что полностью избавленные от болезней люди будут жить в среднем по 85 лет[78], а полученная с помощью математического моделирования оценка максимально достижимой продолжительности жизни человека составляет 126 лет[79].

Жанна Кальман преодолела общепризнанный в прошлом предел продолжительности жизни в 120 лет и приблизилась к новому гипотетическому максимуму, который был предложен уже после ее смерти. Тем не менее на свете есть много людей, которые надеются побить и ее рекорд. Столетние старики — это самая быстрорастущая возрастная категория в мире. По оценке ООН, в 2010 году она насчитывала 300 000 человек, а к середине XXI века это число увеличится в десять раз[80]. Любопытно, что происходящий на наших глазах переворот в представлениях о долгожительстве основан исключительно на прогрессе в управлении внешними факторами вроде улучшения среды обитания и успехов в лечении заболеваний. Это похоже на лабораторный эксперимент, в котором мы очищаем питательный раствор, где растет клетка, не внося изменений в саму клетку. Увеличение продолжительности человеческой жизни в два раза (с 40 до 80 лет) за полтора столетия означает, что изменения в геноме играют весьма небольшую роль в продемонстрированной нами на протяжении наших жизней изменчивости[81].

Широкая распространенность случаев достижения пожилого возраста является для нашего вида относительно новым опытом и имеет некоторые интересные эволюционные последствия. На протяжении огромных периодов нашей истории женщины никогда не доживали до возраста постменопаузы. С точки зрения эволюции это можно рассматривать как серьезное нарушение отбора по принципу приспособленности к размножению: что хорошего, спросит биолог-эволюционист, в организме, который не способен размножаться и соответственно не может внести вклад в сохранение вида? Долгое время ученые считали период постменопаузы уникальной особенностью человека. Теперь мы знаем, что это не так[82]. Подобно женщинам, у которых график фертильности представляет собой колоколообразную кривую, охватывающую годы наличия менструальных циклов, косатки, нематоды C. elegans и балийские скворцы также имеют пострепродуктивную фазу жизни[83].

Тем не менее тот факт, что у современных женщин значительная часть их жизни приходится на период, следующий за менопаузой, обусловлен не только резким увеличением продолжительности жизни человека вообще, но и значительным снижением уровня смертности собственно женщин во время родов. Более того, женщины часто живут дольше, чем их партнеры, сохраняющие свои репродуктивные возможности, причем разрыв в ожидаемой продолжительности жизни мужчин и женщин увеличивается параллельно с их старением. В группе супердолгожителей, включающей людей старше 110 лет, на 35 женщин приходится всего один мужчина[84].

Биологи-эволюционисты показали, что те самые женщины в период постменопаузы, которые считались эволюционной аберрацией, являются ключом к долголетию человека и что нашими долгими жизнями мы обязаны своим бабушкам. Освободив молодых матерей от необходимости добывать ресурсы для новорожденных, бабушки в сообществах охотников и собирателей (и даже в более поздних) позволяли своим дочерям заниматься деторождением, помогая при этом растить и воспитывать внуков. Действительно, математические модели показали, что «гипотеза бабушки», сформулированная в 1966 году[85], — это одна из основных причин, по которым продолжительность человеческой жизни дошла от цифр, похожих на показатели других крупных приматов, до современных значений[86]. Дальнейшие исследования также объяснили высокую продолжительность жизни косаток (сравнимую с человеческой) тем, что потомство этих морских млекопитающих воспитывается женскими предками через поколение[87].

Успехи в отсрочке смерти продлили старость как отдельную фазу жизни, что оказало глубокое воздействие и на противоположную часть возрастного спектра — на детство. Разумеется, демографы отмечают снижение числа детей, чьи родители умирают преждевременной смертью[88]. Сиротские приюты не просто были широко распространены в Англии времен Диккенса — они являлись исторической необходимостью из-за высокого уровня смертности на всех этапах жизни. Необычно долгое детство особей человека всегда вызывало интерес у биологов, особенно потому, что период, когда потомство остается полностью зависимым от старших, у нас длится дольше, чем у любого другого похожего вида. Людям требуется 14 или больше лет после отлучения от груди до наступления половой зрелости, тогда как у их наиболее близких в эволюционном отношении родственников, шимпанзе, на это уходит всего восемь лет.