— Ты! Я… — Похоже, моя речь произвела на шиди слишком глубокое впечатление. — А-шен… — Лун Вайер вцепился в рукав моего ханьфу и опустил глаза.

— Забудь. — Я встал, чувствуя, что не в силах сейчас ничего выяснять.

— А-шен! — потянулся за мной шиди.

— Я сказал, забудь. Я не должен был говорить этих слов. Все в порядке. Выздоравливай, шиди. — Я аккуратно отцепил его застывшие в судороге пальцы от своей одежды.

— Угу, подержи ребенка. — За моим плечом возникла хмурая жена, с ходу вручив Вайеру притихший сверток. — Я напою успокоительным отваром его мать, потом тебя, а потом вы будете спать уже все трое и не создавать нам головную боль. Муж, помоги, пожалуйста.

Я с готовностью кивнул. Янли очень вовремя нашла мне занятие в другом углу комнаты. Спустя четверть палочки и вовсе удалось уйти из маленького домика для гостей, так и не встретившись взглядом с шиди.

Юншен:

— Отправим сюда змея, — сказала Янли, пока мы шли по усыпанной мелким белым гравием дорожке. — Ворота заперты, нечего их сторожить. А вот в доме пусть дежурит. С демоницей справится, если что. Особенно если его носом потыкать в непрофессионализм и разозлить.

— Пусть лучше сторожит нашу спальню. Шиди демон в любом случае не тронет, а на незнакомую беглянку мне, прости за откровенность, наплевать. Я предпочту сосредоточить всю защиту на тебе, — возразил я.

— В нашей спальне этой дурочке хвостатой ничего не нужно, — хмыкнула Янли. — А вот приползти ночью под бочок к твоему шиди, чтобы пощупать его за… организм, она вполне может. И мне как раз не плевать на пациентку и на ее ребенка.

Я только вздохнул. На душе было муторно и смутно. Из-за шиди, из-за того, что я не понимал, что происходит на горных пиках бессмертных, из-за…

Из-за лисы. Мне постоянно не хватало времени обдумать и понять, что между нами происходит. Вроде бы так и надо — она моя жена, я обязан любить ее и заботиться о ней. Я полностью исполняю свои супружеские обязанности, пусть и без интимной близости. Но…

Это все на поверхности, это решения из головы. А того, что происходит у меня в душе, я не понимаю. В начале нашего знакомства я считал Янли настоящей хули-цзин, лисой, воровкой и даже убийцей. Чуть позже осознал свою ошибку и предположил, что она избалованная дочь купца, развлекающая себя играми в медицину.

Затем… затем были Белая Дева и люди, о чьих страданиях не задумался никто, кроме нее. А еще позже — сумасшедшая девчонка, прыгающая по горам в «униформе для приключений», и ее бесстрашная решимость спасти опасного зверя без какой-либо выгоды для себя.

Дерзкая хитрая бесстыдница. Открытая, прямая и сочувствующая юная целительница. Она такая разная и непонятная. Будто бы древняя магическая коробочка-головоломка: чем дольше ты на нее смотришь, тем больше слоев и граней замечаешь.

Ее чуть циничное чувство юмора. Ее умение признавать ошибки и говорить об этом вслух, не давая утонуть в недомолвках. То, как упрямо она идет до конца, повторяя свои мысли, пока их не поймут.

Ее ум и хитрость, ее нежелание судить. И ее мир. Другой, необычный, огромный и странный. Знания оттуда она принесла с собой и старается использовать так, чтобы не навредить, а помочь. Ее решимость защищать и спасать.

Наверное, всего этого достаточно, чтобы восхищаться человеком. А ведь она даже не заклинательница, обычная смертная! Женщина, у которой нет и не было столетий для осознания и обучения. Потому я действительно ей восхищаюсь. Но…

Это все не имеет никакого отношения к тому, как заходится сердце каждый раз, когда неугомонной глупой лисе угрожает опасность. А эта дурная рыжая девчонка кидается ей навстречу, словно не верит в собственную смерть.

Это не любовь. Не такая любовь, неправильная. Я точно знаю, как благородному достопочтенному мужу положено любить свою супругу. Я читал об этом в ученых трактатах не один раз. И там нигде не было сказано, что можно задыхаться одновременно от нежности и от дикой злости на дуру, которая в очередной раз едва не погибла!

Мы уже почти дошли до собственного дома по этой бесконечной дорожке среди цветов жасмина, но я почувствовал, что мне на самом деле не хватает воздуха, и если я сейчас…

— Ты опять думаешь только о себе? — сам не ожидал услышать столько ярости в своем голосе. — Может, считаешь, что после смерти снова переродишься в молодом и здоровом теле? Только вот… даже если так, все, кто тебе хоть сколько-то дорог, так и останутся здесь. Да и я… останусь здесь. Я не тешу себя надеждой на осознанное перерождение. Значит, мы… я… настолько для тебя неважны? Незначительны? Ты с легкостью готова променять всю свою семью, что обрела здесь, на иной мир?

Янли резко остановилась и развернулась ко мне лицом. В ее глазах я увидел искреннее удивление, потом она моргнула, и…

— Прости. — Лиса качнулась ко мне так быстро и прижалась так крепко, что я не успел отреагировать. — Прости, я не хотела тебя напугать… прости. Я… Ты ведь не позволил бы ей мне навредить, я же это знала. Только поэтому… такая смелая была.

— Если бы она напала… — я тяжело вздохнул и сжал жену в объятиях, — давай будем смотреть правде в глаза. Я не выстою против высшей демоницы, если она пожелает напасть. И мы не знаем, каковы ее настоящие мотивы и какие артефакты у нее в рукавах. Достаточно даже того отвода глаз, что она применила на площади. Я боюсь, Янли. Я боюсь за тебя… Пожалуйста, не отказывай мне хотя бы в такой малости, как твоя собственная защита.

— Хорошо, я сделаю, как ты скажешь, — непривычно покорно кивнула жена, и я не выдержал, еще крепче обнял ее, такую хрупкую и такую… глупую.

Янли тихонько уткнулась мне в шею, ее теплое дыхание шевелило волосы возле уха, и от этого по телу разбегались горячие волны, как от камня, брошенного в воду.

— Я предлагаю эту ночь провести в глубокой двойной медитации. Разве что в положении лежа. Так мы быстрее восстановим силы, восполним энергию ци… — «и научимся лучше понимать друг друга». Последнее я не стал произносить вслух.

— С супружеским долгом опять пролет, — тихо хихикнула Янли в ответ на эти невысказанные мысли.

— Бесстыдница! — Вопреки собственным сердитым интонациям я прижался губами к ее волосам. — Я, конечно, не против. Но ты ведь сама утверждала, что смертельно устала. Усталость прошла?

— Не-а. Я женщина, мне положено быть противоречивой и взбалмошной, — заявила нахалка, окончательно расслабляясь в моих объятиях.

Я тут же подхватил ее на руки.

— Не умеешь — не берись. — Запах жасмина заструился в вихре воздуха, поднятого полами моего верхнего одеяния, когда я стремительно двинулся к дому. — Из тебя капризница все равно не получится, слишком ты…

— Какая?

— М-м-м, сочувствующая. Тебе меня уже через несколько минут жалко станет. — Я показательно тяжело вздохнул и устало прикрыл ресницами глаза. Всего на секунду, правда, чтобы не споткнуться о крыльцо и не уронить свою ношу на ступеньки.