Воспользовавшись тем, что внимание солдат, стоявших в оцеплении, было приковано к погрузке, Костя, не замеченный никем, перебежал проспект и через пять секунд осторожно вошел в магазин. Дверь была нараспашку, а внутри царил вселенский хаос: содержимое полок валялось на полу, растоптанное многочисленными мародерами. Но все растащить не успели. Костя нашел в углу упаковку с минеральной водой. Нести ее было неудобно. В случае, если я на кого-то нарвусь, то даже не успею вытащить пистолет, понял Костя, оглянувшись напоследок и заметив бутылку коньяка, горлышко которой торчало из-под опрокинутого мусорного ведра. Это значит, что нам обязательно повезет, подумал он и взял коньяк с собой. Теперь обе руки у него были заняты.

— Все нормально? — спросил он, благополучно вернувшись к своим.

— Да все вроде ничего. Только вот там кто-то шлялся, — показал Сашка Тулупов в сторону троллейбусной линии.

— Следи дальше, а мы займемся Игорем, — сказал Костя, с удовлетворением отметив, что Сашка зарядил подствольник и вообще выглядел собранней, чем обычно, то есть не хихикал, не зубоскалил и не заглядывался на девиц. Впрочем, девиц рядом и не наблюдалось, кроме, разумеется, кареглазой Заветы. Но она была занята Игорем и извела на него тонну ваты.

Ваты, конечно, не жалко, но аптечка одна, подумал Костя. Игорь был никаким. К тому же его вырвало прямо в салоне.

— Давай его посадим так, чтобы он не видел себя в зеркале, — сказал Костя. — А эту вату, — он показал на окровавленные комки, — выбрось наружу.

Они вымыли руки. Хорошо хоть я не дал Игорю выпить весь спирт, подумал он, разрезая на нем одежду, и они занялись его раной. Оказалось, что Завета разбирается в этом деле не хуже его самого. Пока он мазал кожу вокруг раны йодом, она обработала рану перекисью водорода и заморозила ее. Кровотечение заметно уменьшилось. После этого, увидев, что Костя неумело возится с кривыми иголками и нитью, взяла дело в свои руки и четырьмя стежками стянула края раны, а Костя наложил давящую повязку с тетрациклиновой мазью и привязал руку к туловищу. Ему показалось, что они прокопались часа два, но когда он взглянул на часы, то понял, что прошло не больше получаса. Напоследок он сделал Игорю укол антибиотика и только после этого вспомнил о бутылке коньяка.

— Хлебнешь? — предложил он Игорю.

— Естественно… — процедил сквозь зубы Игорь, у которого на лбу выступил пот.

Он сделал большой глоток, и, казалось, даже Костя услышал, как коньяк, урча от удовольствия, разлился у Игоря в желудке.

Лицо его выражало удовлетворение. За все время операции он не издал ни звука, только морщился и скрипел зубами. Костя понял, что они с Заветой настоящие живодеры и что-то сделали неправильно. Может быть, рану надо было обезболить лучше и другим лекарством, которого не было под рукой? Игорь глотнул еще пару раз и сказал:

— Чувствуется, что мужик возился со мной.

— Почему? — удивился Костя.

— Да руки у тебя к этому делу склонны.

— Э-э-э… — с облегчением засмеялся Костя и вылез из машины.

Лучше три репортажа сделать, чем зашить одну рану. С другой стороны, кому не нравится, когда его хвалят, с удовлетворением подумал он и приложился к бутылке. Коньяк был дерьмовым, но в данной ситуации подходил любой крепкий алкоголь. Жаль, что мало. Нет, насчет медицины ему все говорили, что у него талант. Костя когда-то даже подал документы в мединститут, а потом передумал. Виной всему была Ирка, которую он встретил в телецентре. Ноги у нее обалденные. Можно сказать, что Ирка сама по себе, а ноги отдельно — длинные, гладкие, похожие на тюленей. Не толстые и не худые — пропорциональные росту, как раз в меру, ну очень красивые.

Завета курила с Сашкой и вообще делала вид, что Костя ее не интересует. Врешь, с превосходством подумал Костя, врешь, я тебе нравлюсь, только ты выделываешься. Точно так же вначале вела себя и Ирка, и все остальные его приятельницы. А их у Кости было великое множество. Он принялся вспоминать их всех. Приятное было занятие — тасовать в голове картинки, но его отвлекла Завета.

— Где ты научился так обрабатывать раны? — спросила она, взяв у него бутылку и отхлебывая из нее между двумя глубокими затяжками.

— С детства насмотрелся. Отец врач, — ответил Костя.

— У меня тоже родители врачи, хирурги. Я даже проучилась три курса в медицинском и бросила.

— Почему? — спросил Костя, потому что она ждала вопроса.

И вообще, у него возникло такое ощущение, что она не прочь с ним поболтать.

— Замуж вышла, — сказала она.

— А муж где?

— Муж объелся груш.

— Понятно, — сказал Костя и хлебнул коньяка.

Теперь он показался ему совсем невкусным, напротив, даже противным. Как можно было бросить такую женщину? — подумал он. И ноги у нее тоже потрясающие, и глаза классные. А волосы, интересно, крашеные или натуральные? Спросить, естественно, он постеснялся. Я бы в нее точно влюбился, если бы у меня не было Ирки, ей богу! Она же со своей стороны, чувствуя, что он подспудно ею интересуется, то и дело выдавала ему маленькие авансы, заставляя реветь в нем все клаксоны и медные трубы. Однако, наученный опытом общения с женщинами, он держал себя в руках, да и вообще Костя в душе был романтиком и любил длинные, чувственные вступления, а не галопам по Европам. К его чести надо отметить, что многие женщины его не понимали. Он их ставил в тупик сдержанностью и отсутствием знаков внимания. Не любил он скоропалительные романы. Было ли это его слабостью или силой — он не знал.

Внезапно Сашка Тулупов произнес с паническим нотками в голосе:

— Снова они!..

Костя так быстро оглянулся, что почувствовал, как у него скрипнули шейные позвонки; со стороны биологического факультета вышагивали четверо: один впереди, трое за ним. Двигались они, выставив перед собой животы — толстые, упитанные, словно налитые жиром. Оружия не было видно, но похоже, что оно было спрятано под одеждой. Костя потянулся и взял с сиденья в салоне «глок». Перед операцией он снял куртку, а пистолет положил рядом, потому что он ему мешал.

— Давай я выстрелю по ним из подствольника? — азартно предложил Сашка.

— Не надо, ковбой, черт его знает, кто это такие, — сказал Костя. — Не маячь передо мной, встань в трех шагах сбоку. Говорить буду я. А ты, Завета, зайди за машину.

— Почему?.. — удивилась она и вскинула на него черные-пречерные глаза.

У Кости что-то внутри оборвалось, но он заставил себя произнести как можно жестче:

— Зайди!

— Эй, кто вы такие?! — спросил человек, который шел впереди. — Ракетчики? Самолеты сбиваете?!

На бритой голове у него был длинный оселедец. Он размахивал руками так, словно рубил ими воздух. И вообще, выглядел очень самоуверенно. Для себя Костя назвал его «главным». Был он старше остальных и говорил громко, но за этой уверенностью крылась нервозность. А это было плохо, очень плохо. Костя предпочитал иметь дело со спокойными людьми.