Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он струсил! Да, струсил! Испугался их разговора и решил уехать.
Ну да! Поэтому сегодня весь вечер провел у школьного крыльца!
А может, просто пожалел ее? Да, наверное, именно так. Он уезжает, чтобы прекратить все разом.
Но он же все равно когда-то приедет, ведь родители остаются здесь.
Конечно, когда-то приедет. Может, через полгода. Может, через год. За это время все уляжется, он поймет, что это было мимолетное увлечение, он встретит другую. У него все будет хорошо. Ему уже не понадобятся объяснения с ней. Он будет избегать даже случайных встреч.
Татьяна пошла домой пешком, мимо пятиэтажек. Нет, видно, Влад умеет хорошо убеждать: Алика у подъезда не было.
Дома Татьяна устало плюхнулась в кресло. Женька смотрела какой-то фильм с погонями и стрельбой, и этот шум назойливо лез в уши.
– Мне никто не звонил? – на всякий случай поинтересовалась Татьяна.
– Минут пятнадцать назад кто-то звонил, но опять не было слышно. Мам! Ты мне мешаешь смотреть кино!
Татьяна поднялась. Нужно готовить ужин. А потом спать. Этот вечер вымотал ее вконец.
Снова звонил телефон.
– Женька! Ты что, не слышишь?
– Мам! Я смотрю кино! Ответь ты.
Легко сказать: «Ответь». Татьяна вздохнула. Звонки не прекращались, и она наконец решилась. Все равно он завтра уезжает. Ну, попрощается, только и всего.
– Да. Говорите, я слушаю.
На том конце провода молчание. Растерялся? Или собирается с духом?
– Алло! Я слушаю тебя, Алик!
Снова молчание. На этот раз, точно, растерянное.
– Да, это я, – наконец произнес он. – Татьяна Евгеньевна, я звоню, чтобы сказать… Чтобы поговорить… Вы только выслушайте меня до конца… – Он говорил сбивчиво, сумбурно. – Я приходил сегодня к школе, но вас не застал. Вы ушли раньше. Я хотел поговорить с глазу на глаз, но по телефону, может быть, даже лучше… Я смогу все сказать, только вы не перебивайте. Выслушайте! Я же все равно завтра уеду. Но я вам должен сказать… Я люблю вас… Вы слышите?
Теперь молчала она.
– Вы меня слышите?
– Да…
– Извините, если опять обидел. – Его голос стал увереннее, тверже. – Теперь вы, конечно, хотите, чтобы я навсегда исчез из вашей жизни? Да? Я могу пообещать вам, что никогда больше не появлюсь в этом городе. Хотите?
Его последний вопрос прозвучал почти утвердительно, и она, несмотря на все заранее заготовленные речи, вдруг сразу ответила:
– Нет. Давай поговорим при встрече. Ты можешь зайти ко мне завтра утром?
Правильно ли она сделала, что пригласила его к себе? Что может изменить эта встреча? Она скажет ему то, что должна сказать. Совесть будет чиста?
Он обещал прийти в десять, но в окно она увидела его в половине десятого. Это немножко разозлило: полчаса в запасе – лишнее время для подготовки к решительному разговору. Впрочем, ее полчаса никто не отнимал. Где он был? Торчал во дворе? Или пешком поднимался на десятый этаж? Как бы там ни было, а звонок в дверь раздался ровно в десять.
Татьяна открыла, улыбнулась, немного смутившись, молча взяла из его рук белые гвоздики. Ее смутил его взгляд, требовательный и испытующий. Она не выдержала, первая отвела глаза и, чтобы сгладить возникшую неловкость, снова улыбнулась:
– Проходи. Ты, наверное, замерз? Кофе будешь?
Она прошла в кухню, он последовал за ней и сел на краешек стула. Она остановилась у плиты, спиной к нему и тут же кончиками напряженных нервов почувствовала его взгляд, пристальный и выжидательный. Она постаралась обернуться как ни в чем не бывало и протянула руку к чашкам на полке.
– Зачем вы меня позвали? – жестко и как-то враждебно спросил он.
Эта враждебность в очередной раз озадачила ее.
– Я хотела с тобой поговорить, объяснить…
– Что? – так же враждебно и отрывисто поинтересовался он.
Татьяна глубоко вздохнула, перевела дыхание, немножко успокоилась и начала заготовленную речь:
– Видишь ли, Алик… Я, конечно, очень ценю твои чувства, но… Я думаю, ты понимаешь, не могу ответить взаимностью… Я…
– …замужем, а ты намного младше, – закончил за нее Алик. – Вы это хотели сказать? Я знаю эти общие фразы. Что еще?
Его слова были злы и насмешливы, но Татьяна постаралась сделать вид, что они ее нисколько не задели.
– Ну, вот видишь, – улыбнулась она. – Ты сам все прекрасно понимаешь. Не злись и не расстраивайся. Ты очень хороший человек. Ты встретишь еще ту девушку, которая сможет оценить твои чувства, и…
– Извините, – перебил ее Алик и встал, не глядя в ее сторону. – Мне пора. – Это прозвучало грубо, и он добавил: – Вещи еще не собраны.
Алик врал. Его билет с самого раннего утра был сдан в кассу вокзала. Он не понимал, зачем это сделал, но твердо знал, что сегодня уехать не сможет.
Он постарался спокойно завязать шнурки на ботинках, аккуратно застегнул куртку и впервые за все это время взглянул на нее. Она стояла, прислонившись спиной к стене коридора, и в ее глазах он вдруг прочитал растерянность и жалость. До резкой боли в груди, граничащей с сумасшествием, ему вдруг захотелось напоследок еще раз почувствовать теплоту и мягкость ее губ. Он шагнул к ней и закрыл глаза, ожидая пощечины. Время остановилось, он потерял его и не знал, отказывался понимать, что происходит. Ее губы отвечали, смущенно и страстно, и он не сразу это заметил. Потом она опустила голову, но не высвободилась из его рук.
На кухне, надрываясь все сильнее и сильнее, завывал вскипевший чайник.
– Я люблю… тебя… – прошептал он ей на ухо, и чувство радостного восторга охватило его: он сказал, смог сказать ей «ты».
– Чайник кипит, – улыбнулась она и уткнулась лицом в жесткое плечо его кожаной куртки.
– Я люблю тебя, – смелее повторил Алик.
Она улыбнулась и промолчала.
– А ты? Ты меня любишь?
– Кофе наливать? – И она, выскользнув, поспешила на кухню.
– Что? – не понял он.
– Кофе! – ласково засмеялась она.
И он засмеялся в ответ:
– Конечно! Я ужасно замерз!
– Тогда раздевайся и марш на кухню!
Он снял куртку и снова подошел к ней. Она наливала кипяток.
– Танюша, – позвал он и сам прислушался к необычному звучанию ее имени.
– Что? – спокойно отозвалась она.
– Ты меня любишь?
Ему не нужен был ответ, он знал его, он спрашивал из счастливого эгоизма, и она прекрасно поняла это. Она ничего не ответила, только нежно и серьезно посмотрела на него и молча потянулась к его лицу.