Старик закрыл за посетителями дверь.

─ Миша, я теперь волнуюсь, ты влез в очень темную историю.

─ Лиза, не драматизируй. Дело, как дело! – Попытался обыденно ответить Колчанов и подумал: «Ты права, женушка – темное дельце. И это лишь начало».

Остаток выходных прожили без сюрпризов.

* * *

В понедельник доклад начальству выглядел более полным и логичным. Шебекин заволновался.

─ Ты, Михаил Иванович, не дави на психику таинственностью-то, не дави! Скажи лучше, а если это ошибка все происшествия собирать в одно дело? Знающий консультант по научной линии, конечно, хорошо. Но он может только советовать и предполагать, а отвечать-то нам!

─ Я, товарищ полковник, не настаиваю, я предлагаю. – Колчанов был сдержан и хмуроват. – Если какие-то факты отпадут, выделим в отдельное делопроизводство. Ничего такого тут нет. Но сегодня я должен собирать воедино все происшествия, которые подходят под почерк и манеру действий нашего шамана.

─ Твоего! Твоего, Миша, шамана. А-а…! Делай, как знаешь. В конце концов, ты не мальчишка и опыт тебе подскажет.

На том и порешили.

Оказалось, что капитан Шаганян даром время в выходные не терял и по горячим следам избиения буддистов побывал в семье «плаксы». «Плакса» оказался студентом первокурсником из очень обеспеченной семьи. Бездельник и гуляка и так доставлял немало хлопот родителям, но посещение нетрадиционной церкви окончательно вывело главу семейства из себя. Во время беседы с Шаганяном отец несколько раз порывался схватиться за ремень и выписать заблудшему потомку, что называется, по полной. Олежик, так звали «плаксу», держался у мамы за спиной и после неубедительной попытки изобразить ничего не знающего послушника церкви, с опаской поглядывая на отца, выложил капитану все.

Выяснилось, что в последнее время глава общины ходил мрачный и расстроенный. А за несколько дней до инцидента заявил всем открыто, что в городе наконец-то появился человек, который является «архатом», то есть совершенным просветленным ламаистом. Этот архат готов биться с демонами и обладает всеми умениями воина и монаха. Мы, то есть община, должны принять его у себя и выдержать все испытания, которым он нас подвергнет. Если пройдём испытания, то он позволит нам присоединиться к нему в его борьбе. Так сказал, со слов Олежика, глава общины. Получалось, что никакой драки не было, а просто состоялось откровенное избиение буддистов неким незнакомцем. Лица его никто не видел – оно было закрыто трикотажной черной маской, как у спецназовца. Бил жестоко, никого не жалея, а перед уходом крикнул что-то вроде: «Будда танцует под мой бубен» и спокойно ушел. А когда глава общины сказал им, что это только начало испытаний и слабых ждет смерть, Олежик очень испугался, поэтому, увидев милиционера, расплакался. А еще глава общины пригрозил ему, что если он что-то ментам расскажет – его отдадут архату для покарания.

─ Где сейчас этот Олежик? – спросил Колчанов.

─ Увезли на время к бабушке в другой город, в соседнюю область – от греха подальше. – Доложил Армен.

─ Показания?

─ У меня. Все подписал.

─ Отлично. Тащи сюда этого главного буддиста и тряси, что он знает про архата. Поторопись, Армен, очень поторопись. Этот лысый субъект знает больше, чем ему положено при сегодняшнем раскладе. Можем найти его кости в завязанной коже мешочком, если опоздаем.

* * *

Колчанов с газетой в руке в мягком кресле, с нескрываемым удовольствием на лице потягивал из высокого бокала холодное светлое пиво. Сегодня вечер футбола, через три часа начнутся игры очередного тура еврокубков. Целый вечер дома, один на один с футболом. Закралась сладкая мысль: «Отключить все телефоны!».

─ Ну, что, батя, как по-твоему, кто – «Милан» или «Ливерпуль»? И с каким счетом?

─ Алешка! Ты же знаешь, что я всегда и только за «Милан». Какие еще варианты? Конечно, «Милан»! – Бодро ответил сыну Колчанов – Причем насухую. «Два – ноль» – мой прогноз.

─ Консерватор. И не стыдно? Милиционер, а болеешь за команду итальянской мафии.

─ Весь крупный футбол давным-давно в руках мафии и даже наивные пионеры должны это знать! – Категорически заключил Колчанов.

На столе мобильник заиграл популярную темку из «Профессионала». Колчанов недовольно потянулся к трубке. Эта мелодия определяла группу «Работа».

─ Слушаю!

─ Добрый вечер, Михаил Иванович! Кторов беспокоит.

─ А-а! Рад слышать, Виктор Игоревич! Весь внимание!

─ Я тут подумал, Михаил Иванович, что до футбола времени еще предостаточно, а живу я недалеко. И машину пока не отгонял. Во дворе стоит. Если вы не против, то я сейчас подъеду. Почему-то мне кажется, что моя вторая история о столкновении с шаманскими штучками будет очень кстати, хотя не хочу быть навязчивым.

─ Нет, нет, Виктор Игоревич, нисколько. Я жду вас с нетерпением. Тут возле дома скверик с фонтанчиком, в народе «родничок». Знаете?

─ Да.

─ Я буду там. Через сколько подъедете?

─ Через минут пятнадцать.

─ Отлично.

Бежевая «шоха» аккуратно припарковалась у сквера. Кторов в элегантном голубом спортивном костюме выглядел также подчёркнуто отстраненно и самодостаточно, как во время лекции в университете.

─ Еще раз, добрый вечер.

─ Приветствую, Виктор Игоревич. А за кого болеете, если не секрет?

─ Только за «Милан»!

─ Приятно слышать коллегу-тиффози. Итак, за вами обещанная история.

─ Несомненно. Я полагаю, Михаил Иванович, что в ней есть некоторый намек на то, что или кого вам следует искать. Намек, а еще не логика. Но! Может быть, вместе придём к логическому заключению. Итак. Почти перед самым отъездом экспедиции из Монголии мы стали свидетелями очень необычного и даже жуткого с точки зрения нашего человека обряда: «Прощание с покойником». Назовем это именно так. Стойбище главы целого большого рода, где мы стояли уже три дня с ночлегом, неожиданно зажило на четвертый очень бурной жизнью. Монголы стали резать лучших баранов, женщины забегались по хозяйству, ребятишки, обычно бодрые и шаловливые, тихо сидели кучками. Нам объяснили, что ночью умер глава рода и сегодня после заката начнется обряд прощания. А так как съедется весь род: сыновья, внуки, братья, племянники и так далее, то, пожалуйста, ночуйте чуть подальше. Вон там, за полкилометра. Делать нечего. Проводник отвел нас в сторону от стойбища. Но оттуда, с невысокого пригорка, нам прекрасно было видно все, что происходит у пастухов. Монголы в стороне от основного посёлка установили большую красивую белую юрту. Белую как снег. В неё на носилках занесли тело умершего и вышли наружу. То есть, там внутри не осталось никого, только покойник. Все остальные – и гости, и хозяева уселись метрах в двадцати от входа в юрту и, тихо переговариваясь, стали чего-то ожидать.