Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Недалеко от меня есть парк — иду туда, но и здесь всюду встречаю “идеальную” любовь: парочки целуются, хихикают, и наверняка думают, что искренние чувства и есть вот это все. А меня почему-то злит их непосредственность. Сейчас я убеждена: любовь это не страсть, а уважение.
Вновь вспоминаю Рому и то, что не позвонила ему, даже не ответив на его недавно пришедшее: “Привет. Ты как?”. Достаю телефон, чтобы исправиться и… Кладу обратно.
Не хочу. Мне нужно немного времени, а Рома моего уныния не заслуживает.
Как и не заслуживает, чтобы его невеста вздыхала по своей первой любви, каким бы обаятельным и красивым он не был.
Резко прерываю этот голос во мне, не дав ему разговориться на полную силу. Итак тошно. Жаль, что сейчас нет возможности встретиться со Светой — моей близкой подругой. Хотела бы я поделиться с ней тем, что творится на душе, но она в Токио по работе и очень загружена, поэтому последние две недели мы общаемся редко и то, только в мессенджерах.
В пятницу беру дополнительный выходной и еду к папе. И не только потому что обещала, а потому что и правда нуждаюсь побыть рядом с близким человеком. Еду в наш с ним общий в прошлом дом.
Он так и не встретил женщину после смерти мамы. Мама ушла когда мне было семь — скоропостижно скончалась от болезни, как говорят в таких случаях. Сейчас понимаю, что у него были отношения, но, видимо, не достаточно серьёзные, потому что он никогда не приводил женщин домой, хотя папа у меня молодой — ему немногим больше сорока, и, в целом весьма симпатичный. Помню реакцию Светы на него, когда та впервые увидела его.
Она очень раскрепощенная в плане общения с противоположным полом, но вот в тот день она выглядела как смущенный подросток. Меня очень позабавило это, но потом, когда она отказывалась приходить ко мне в гости, было уже не так весело.
С ней мы подружились после моего перевода в последний вуз. Я и раньше-то была нелюдимой, с бывшими девчонками-однокурсницами общалась в основном в универе, а вот после перевода вообще замкнулась в себе и ни с кем не общалась до тех пор, пока нас с яркой и общительной Светой не поставили в пару по курсовой.
— Маш, а почему ты такая замкнутая? Ты же нормальная. Прикольная вон, — на какой-то день нашей работы спросила Света.
Я лишь пожала плечами, не желая обнажать еще свежую рану после того, что произошло с Женей, но увидев в тот момент в Свете хорошего человека, позволила нашей дружбе зародиться.
Много изменений моих произошли также благодаря ей.
— Але, Маш, ты чего сутулишься? — как-то на последней паре спросила она, хмуро глядя в область моей спины. — Это же на лице сказывается и на прикусе. Почему брекеты не поставишь? Только их надо обязательно с остеопатом параллельно выпрямлять. Я тебе классную клинику посоветую. Мама там работает, она все время в шоке, что они творят. Пипец там такие приходят… Ну как ты, только еще хуже, а выходят красавицами, — да, в выражениях Света иногда не стеснялась, но я понимала, что говорила она от чистого сердца, а не чтобы унизить или возвысится, поэтому воспринимала нормально. — Ну не сразу выходят, ясен пень, но спустя полгода вообще не узнать. Ты бы хоть красилась, что ли. Пошли сегодня к стилисту? Я на покраску записалась. Если у Анжелки время будет — и тебе образ подберет.
После того почти монолога и начался путь превращения меня из гадкого утенка в нынешнюю Машу. Ее слова будто открыли мне глаза, и от помощи я не отказалась, через какое-то время увидев в зеркале преображённую версию себя.
Я лежала на валике, ходила к остеопатам, научилась пользоваться косметикой, нашла свой стиль и даже носила брекеты. А потом, опять же благодаря Свете, начала встречаться с Ромой.
Пока папа на работе, доделываю работу и отправляю Фине, чтобы та сама переслала готовые фото Жене. Доплачивал он ей, поэтому считаю резонным показать результат, хотя обычно она мне в этом вопросе полностью доверяет. Ну и с Женей не придется пересекаться даже в электронно-почтовом формате.
Могла бы поехать на работу, как всегда делала при таких ситуациях — в студии рабочая атмосфера, удобный второй экран. Но сейчас еще слишком свежи моменты с Женей, о которых это самое рабочее место мне будет напоминать.
Хотя воспоминания, правда более ранние, все же обрушиваются на меня, едва я захожу в свою спальню: вот здесь я обрабатывала ссадины Клыкову, а потом, усадив на свои колени, он начал меня целовать, а потом… Зажмуриваю глаза, пока в памяти проносятся мучительно-сладкие флешбеки.
А потом — на утро он сказал то, что окончательно поставило между нами точку…
Папа приходит пораньше, и я со всей своей теплотой обнимаю его, едва он успевает раздеться. Он всегда меня защищал и оберегал. Мой самый лучший для меня папа. Он, ничего не спрашивая, обнимает в ответ, лишь внимательно вглядываясь после в мои глаза.
— Все хорошо, пап. Такое бывает… — отвечаю на беспокойство в его глазах и слегка улыбаюсь.
— Если он тебя обидит — я ему не только уши оторву, но и все что торчит, — все же говорит папа.
Уже “обидел” и совсем не тот, про кого говоришь ты, пап…
Потом мы ужинаем, обсуждаем все на свете, и я более умиротворенная ложусь спать, немного найдя силы для переписки с Ромой до этого.
Субботу и следующий день также провожу с папой, а вечером воскресенья соглашаюсь на предложение Ромы провести вечер и ночь у него.
Я не могу отказать. И не потому что не умею говорить “нет” — как раз в этом вопросе я себе чаще напоминаю пуританку, но сейчас я хочу хотя бы немного утолить то желание, с которым живу уже несколько дней.
Рома классный. Он заказывает еду из ресторана, на телефон отвлекается редко и только по необходимости, спрашивает, как прошла рабочая неделя и почему я не пошла на работу в пятницу, на что получает мои скупые ответы, не обличающие всей правды. После делает мне массаж, а потом, наверно впервые во время секса с Ромой, я испытываю оргазм.
И то, почему это случается именно сейчас, меня раздавливает, потому что во время близости я представляю Женю.
