Они сидели в бедной корчме, и были там может быть последними, а может быть и единственными посетителями. Хозяин заведения, заложив дверь засовом, ушел к себе, а они остались в зале около догорающего очага. Пустили их без особой охоты, только потому, что хозяин знал Гаврилу, а иначе и Изборово серебро не помогло бы.

Он отодвинул кувшин. Пришло время поговорить.

— Княжна, ты просила помощи. Расскажи чего тебе нужно.

Княжна ответила не сразу. Она подождала когда Исин поглубже вгрызся в курицу и сказала.

— Я ехала к жениху. К князю Брячиславу в Пинск……

Исин издал горлом странный звук. От натуги его глаза начали вылезать наружу. Он что-то силился сказать, но курица плотно запечатала его горло. Княжна с размаху ударила его кулачком по спине и сунула ему под нос кувшин с медовухой.

— Слава Богу, что со мной оказался мой сотник.

Глаза Исина выкатились еще дальше, за пределы отведенными для них натурой. Из кувшина веером выхлестнула струя медовухи. Гаврила поморщился и отсел подальше. Он сидел спиной к очагу и лицо его было скрыто тьмой.

— Ишь добрый какой. Одним кувшином всех угостил.

Княжна сняла со своей руки перстень и одела на палец дергающемуся хазарину.

— Если б не сотник… — мечтательно сказала она.

Кроме Исина эти слова никого, похоже, не удивили. Ну разве что и сам Избор немного удивился. Так. Чуть-чуть. Самую малость.

После того как Отец нынешнего князя, Неистовый Святослав, разгромил Хазарское царство хазары рассеялись по свету и служили кому попало. Русские князья охотно брали их к себе на службу, но такого Избор и предположить не мог.

В свите княжны вся охрана была из хазар. Да что там охрана. В караване все было хазарским от оружия у мужчин, до украшений у женщин. Еда — и та была хазарская, без свинины.

Княжна спокойно смотрела на него, моргала красивыми глазками. Конечно, она лгала, но Избор не подал виду.

— Не на того налетела, красавица — подумал он — Разберусь я с тобой…

Он поднялся. Тень из-за спины выросла и уперлась в низкий потолок.

— Ладно. Гаврила, проверь комнату княжны. Сам ложись у порога. Ставни на окнах не открывать.

Гаврила нехотя встал. Он еще не признавал старшинства Избора, но не мог не согласиться со здравым смыслом в его словах. Сейчас ни один из них не был в безопасности.

Княжна встала, собираясь идти, но Избор жестом остановил ее.

— Подожди, княжна. Дай мне свои румяна.

Она удивленно моргнула, наморщила лоб. Ей показалось, что она ослышалась.

— Зачем?

Избор нахмурил брови и поднялся. Княжна почувствовала что сейчас она снова близка к тому что бы потерять его. Она прикрыла рот ладошкой, чтоб ни одно лишнее слово не выскочило из него.

— Княжна, давай условимся наперед. Если тебе действительно нужна моя помощь, то никогда не спрашивай у меня, зачем мне нужно то или это. Просто делай то, что сказано. Теперь я тебе говорю: «Дай мне твои румяна или духи»

Она благоразумно не стала спорить. Откуда-то из пояса достала прозрачную склянку и вложила в протянутую руку.

— Жалую тебя духами.

Избор склонил голову. Когда он поднял ее, княжна уже всходила по лестнице. На середине она остановилась и приказала.

— Сотник, посвети.

Хазарин был умницей. Первым делом он посмотрел на Избора. Тот едва заметно кивнул. Она не хотела оставлять его с ним, значит, она действительно лгала ему, но сейчас это ничего не значило. Разобраться в этом он всегда успеет. Ступени скрипели все тише и тише. Круг света, поднимавшийся вместе с княжной вверх делался все слабее и слабее. Они остались вдвоем с Гаврилой.

— Я в комнате спать не могу — мрачно сказал тот — Я в духоте сам не свой делаюсь. Предупреждаю.

— Так ведь спать и не придется. — успокоил его Избор — Сядешь в дверях, на сквознячке, и кто в окно полезет, будешь назад вышвыривать. У тебя это здорово получается. Научил бы.

Он ударил себя по кулаку. Звонкий звук проскочил по комнате негромкий и не страшный. Это тоже было странностью Гаврилы, но странностью неизвестной.

Гаврила замотал головой.

— Где таким вещам учат?

— Таким — нигде. Это благодать нового Бога, идущего на Русь. Она или есть, или ее нет. Научиться этому нельзя. Каждый, кто принимает его, получает от него что-нибудь. Я получил это.

В его голосе была смесь сожаления и самодовольства.

— Что за новый Бог? — без любопытства спросил Избор. Гаврила выпрямился, глаза его сверкнули. Это был не отблеск пламени, а внутренний огонь.

— Христос пришел в мир. Пришло время Руси узнать свет его веры!

Избор покивал, соглашаясь не столько с Гаврилой, сколько со своими мыслями. Проповедников разных вер Избор в своей жизни повстречал множество. Похоже, что Гаврила стал одним из них.

— А сюда ты каким боком влез? Княжна в Пинск, а ты куда? Проповедовать?

— А ты? — не пожелал ответить Гаврила.

Избор сел напротив него, достал меч, посмотрел на лезвие. Ему хотелось, что бы этот разговор получился как бы между делом. Сталь блеснула. Гаврила отвел глаза.

— Я тебе жизнь должен. Отслужу и в сторону. А ты?

— Я?

Гаврила пожал плечами. Избор видел, что ему либо нечего сказать, либо то, что есть тот не хочет выложить ему.

— Смотрю — баба. Жалко ее. Пропадет одна…

Избор пожал плечами. Ухватил кусок не доеденной княжной курицы, оторвал белого мяса, начал жевать.

— Не одна. Сотник с ней. Не защитит что ли?

— Сотник… — процедил Гаврила. Он тоже оторвал кусок мяса — Знаем мы этих хазар…

— Врешь — спокойно сказал Избор — Зачем?

— Не вру. Ты про совесть что-нибудь слышал?

Избор поднял брови, подумал и кивнул.

— Наблюдал.

Гаврила тяжело вздохнул.

— И за мной понаблюдай…

Избор поднялся.

— Не беспокойся. Пронаблюдаю. Самым внимательным образом.

Он прислушался. Сверху все более явственно доносились приглушенные человеческие голоса. Избор поднялся и знаком позвал за собой Масленникова. Время, которое он отмерил княжне что бы она поговорила с хазарином, истекло.

Дверь в комнату открылась с певучим скрипом. Избор попробовал ее и так и этак, но скрип не пропал. Он одобрительно качнул головой. Нынешняя ночь весело началась, и продолжение ее обещало быть не менее веселым. За дверью друг против друга сидели княжна и Исин. Княжна, похоже воспитывала сотника. Она стучала кулачком по столу, а он таращил глаза с таким видом, словно боялся этого. На Избора он взглянул с облегчением.