«Убирайся! Ненавижу! Будь проклята!»

Но девушка-видение с медными волосами не уходила. 

«Не засыпай, — прошептала она. — Нельзя. Лучше расскажи, как ненавидишь меня». 

И он рассказывал. 

Цедил слова, признавался в своей ненависти, а она слушала, и губы её улыбались. И глаза тоже.

Эти губы... эти глаза... как часто они снились ему в самом начале. Помогали не сойти с ума. Потом он понял, что это они виновны в том, что он все ещё жив. Они и их обладательница — проклятая девчонка-иномирянка! Он стал настойчиво изгонять её из снов, мыслей, воспоминаний.

У него получалось. Она уходила, он дышал спокойно. Но потом снова умирал, и она вновь приходила. И так каждый раз, раз за разом, она появлялась, а он начинал цепляться за жизнь...

Девушка из воспоминаний спасала его. Он понимал это. За это её ненавидел, за это и проклинал. 

«За что ты ненавидишь меня? Расскажи?» — каждый раз тихо спрашивала она, грустно улыбаясь.

Отвлекала. Он понимал. Чтобы он не отключался.

Коварная. Хитрая. 

Разве она такая?

«За то, что совсем не знаю тебя. Не узнал... За то, что убивал таких, как ты».

«Ты понял, что всё было страшной ошибкой?»

Он молчал. А она ждала. Терпеливо. Со вселенской скорбью во взгляде. Всегда ждала ответ.

«Ты понял?» — взгляд голубых глаз становился строгим.

Он никогда не хотел отвечать и упрямо молчал. Признаться, что вся жизнь была ошибкой? 

Он не мог. Он понял, осознал, но признаться в этом ей? 

Никогда. 

Пусть он останется для неё чудовищем. Как для всех остальных.

Во взгляде девушки отражались разочарование и боль. 

«Ты так ничего и не понял? — горько прошептала она. — Ты убивал и приказывал убивать таких же людей, которые теперь прикрывают твою спину, вытаскивают из-за Грани, ради тебя рискуют собой. Ты разве не понял, что они ничуть не хуже тебя? А многие лучше?»

В этот раз тоже самое. Она спрашивала, он злился.

«Уходи!» — процедил резко. 

Она стала таять, развеиваться, словно была соткана из тумана.

«Ты сам прогнал меня... Снова...»

«Нет! — сердце пронзило острой болью, душу охватила смертельная тоска. Как всегда, когда она исчезала. — Не уходи! Вернись!»

— Как он вообще жив?! После стольких ранений?! Это невероятно! — проник в сознание знакомый голос тюремного целителя. —  Определено этот парень родился в рубашке!

— В королевской, — кто-то хмыкнул рядом. — Иначе чем объяснить его невероятное везение?

Он горько подумал: «Они даже не догадываются, как правы». А ещё в очередной раз мелькнула мысль, как хорошо, что здесь никто не знает, кем он был за Стеной Пустоши. 

Здесь у него нет имени. 

Только прозвище — Дух.

***Она осталась довольна. Играть становилось все интереснее.

Она научилась ВИДЕТЬ и ЧУВСТВОВАТЬ их. Научилась проникать в сознание тех, кого коварные Хранители вкусного мира отправляли Ей в жертву.

Знала, что каждый из них хотел, что их держало в этом мире, что  они скрывали, чего стыдились... И Она играла... 

Ими, чувствами, эмоциями, снами... присылала видения... те, которые они хотели... о чем мечтали... или боялись... подсознательно... 

О, подсознание ей особо нравилось... Овладеть им означало провести тонкую филигранную работу...

А после она питалась той энергией, которая из затухшей и прелой превращалась в живую и яркую и начинала играть всеми красками жизни.

Еля блуждала по лабиринту и никак не могла найти выход. Сначала она думала, что обязательно выберется, ведь она очень сильная, выносливая, да и сообразительная тоже, но... 

Время шло, а она все плутала по бесконечным коридорам и переходам и понимала, что безумно устала, замёрзла и уже не помнит даже, как и когда она попала в треклятый лабиринт, а постепенно это воспоминание стало казаться ей неважным. Важным стало согреться и поесть.

Вновь и вновь она входила в один из переходов, расположенных по сложному и запутанному плану, попадая то в роскошные залы, то в серые тюремные камеры, то в медицинские лаборатории... абсолютно безлюдные... 

С изумлением она узнавала места, которые сменяли друг друга, словно в цветном калейдоскопе, кроме одного, и, когда в очередной раз запутанный переход вывел её к каменистому безлюдному пространству, она почувствовала такую неконтролируемую панику, что сразу же повернула обратно и бежала до изнеможения, не разбирая пути, плутая, падая от усталости. 

Она не хотела повторения того, что случилось в первый раз, когда по наивности решила проверить, сможет ли выйти из  нового пространства туда, где ей смогут помочь.

В тот раз, она смело ступила на каменистую пустошь, но довольно быстро заблудилась и  долго плутала без еды и воды, впав в отчаяние, а потом, когда потеряла всякую надежду на спасение, затуманенный взгляд зацепился за высокую широкоплечую фигуру. 

Молодой мужчина направлялся к ней широким уверенным шагом, стремительно сокращая расстояние, а Еля с облегчением узнала в нём Рона Аверина. 

Он нашёл её. Рон всегда находил её. 

Почти всегда... Но...

С каждым шагом крепкая и рослая фигура Рона становилась всё меньше и меньше, а Еления с изумлением осознала, что тот идёт по зыбучим пескам, которые с каждым шагом засасывали его всё глубже и глубже. Но Рон упрямо двигался вперёд, к ней, на лице застыла отчаянная решимость добраться до неё во что бы то ни стало.

Мощную фигуру сначала затянуло по щиколотку, но Рон смог вытащить одну ногу, затем, уже с трудом, другую, и идти дальше, а потом — его тело затянуло по колено... но Рон упрямо продвигался вперёд прямо в зыбучих песках, с невероятным физическим усилием  передвигая ноги. 

Еля не верила своим глазам. Это было невозможно, но он шёл... к ней... чтобы спасти... понимая, что сам погибнет.

Крик застрял у неё в горле, а тело парализовало.

Когда стали видны только плечи и темноволосая голова, Еля встретила взгляд ярких зелёных глаз Аверина, полный недоверия и боли, и от ужаса потеряла сознание. 

Через некоторое время не особо удивляясь тому, каким таким чудесным образом она выбралась из ловушки каменистой пустоши, Еления оказалась в бальном зале императорского дворца. В роскошном платье и с идеальной прической.

Она стояла совершенно одна в огромном пустом зале для проведения балов, растерянно оглядываясь вокруг, и вдруг... сам император Ровении шёл к ней навстречу.

Беснующиеся мысли пытались достучаться до неё, напомнить, что Рон погиб, спасая её там, в пустоши, где вдруг оказались зыбучие пески, но она отгоняла их, и в голове было пусто и легко. А ещё она ждала...