Рассказать отцу? Вряд ли он ей поверит. Морок ни капли не сомневается в преданности Учура. Вот только знает ли начальник СКК, что его компаньон не совсем человек? Или совсем НЕ человек?

А если она расскажет, станет алтаец молчать про анонимное послание? Вряд ли. Тогда что делать?

Думать. И лучше всего – на крышах. Женька быстро натянула униформу, подхватила рюкзак с баллончиками и взлетела на подоконник.

* * *

Девчонки не умеют рисовать!

Это скажет вам любой опытный райтер. Куда им до настоящих ночных художников! Пусть сидят дома и выводят кошечек в альбомах, а стены объятых дремотой домов и бетонные заборы вдоль железнодорожных путей не для них.

Женька лишь криво ухмылялась на подобные заявления самоуверенных парней. Девчонки и правда встречались среди художников граффити не часто. Но дело тут не в способностях. Просто один баллончик с краской весит почти полкило. Для хорошего же «куска» их нужно, как минимум, штук десять. А то и все двадцать. С таким весом за плечами по городу не побегаешь.

Впрочем, Женьке теперь плевать на неподъемный рюкзак – для нее снаряжение райтера не тяжелее голубиного пера. Она оттолкнулась от крыши кирпичной высотки и, совершив в полете ненужное, но очень эффектное сальто, приземлилась на ее соседку – панельную многоэтажку. Посыпанный бетонной крошкой рубероид приятно спружинил под ногами.

– Эй, братан, ты это видел? – парень во дворе за деревянным столом поднял голову как раз, когда Женя неслась на фоне лунного ореола. – Походу пролетел кто-то.

– Ты, Мурка, мимо пива сейчас пролетишь! Кончай летучих мышей считать! – хохотнул коротко стриженый детина рядом с удивленным Муркой.

– Ни хрена себе мышь! Мутант какой-то!

Парень поежился и поклялся себе больше никогда не баловаться дедовой настойкой, припрятанной на антресоли.

К счастью, Женьке не пришлось расстраиваться из-за того, что ее приняли за мышь-переростка. Она находилась уже в пяти кварталах от утопающего в зелени дворика с кособоким столом, за которым распивала пиво полуночная компания. Дорога вела ее в обход центральных проспектов, туда, где ждала своего часа одна неплохая стена.

В такие минуты город казался ей резиновым. Гуттаперчевые дома послушно склонялись друг к другу, помогая Женьке прыгать через темные дворы и залитые оранжевым светом фонарей узкие улицы. Крыши, точно спортивные батуты, подбрасывали ее к месяцу и булавочным головкам звезд.

Городу нравилась хрупкая девчонка с тяжелой ношей за плечами. Женька чувствовала это. Сколько бы Тимка и Федор не рассказывали про его коварство, она им не верила. Например, кошки любили трепаться о «петлялах» – заколдованных местах на ночных дорогах. Попадешь в такое и будешь бесконечно бегать по кругу, возвращаясь в одну и ту же точку. Можно, конечно, спуститься на землю, но тогда только Лунной кошке известно, где ты окажешься. Были случаи, когда человек, встав на Дорогу в Питере, попадал в Нью-Джерси или Стокгольм. Хотя, кто этого Тимку разберет, когда он сочиняет, а когда говорит серьезно. Может, вся его «чистая-правда-зуб-даю» просто выдумка.

Расстояния между домами незаметно увеличились. Женька добралась до знакомого спального района. Коснувшись ногами очередной крыши, она замедлила шаг и вскоре совсем остановилась. В паре кварталов отсюда находилась ее школа. Теперь уже бывшая.

Обойдя заросли телевизионных антенн, Женька посмотрела вниз. Под ней лежал неуютный двор. Во время осенне-весенней слякоти он превращался в коварные торфяные топи. Сейчас через пышный ковер муравы вела широкая дорожка. Каждое утро в течение учебного года по ней брели сотни школьников, обреченных на целый день мучений под началом грозной Голубец.

Посреди двора светлым пятном выделялась трансформаторная будка. Женька облюбовала ее пару месяцев назад. Даже скетч на бумаге нарисовала. Вот только из-за событий последнего месяца так и не перенесла его на стену.

Не заметив рядом с будкой никакого движения, она перемахнула через край крыши. Короткий полет, от которого по спине заструился поток мурашек, и вот уже под ногами упругая земля. Девять этажей плюс чердак – совсем не много! Люди крыш и не с такой высоты прыгают.

Возле будки Женька скинула рюкзак в траву. Сначала нужно очистить стену от грязи и ошметков паутины. Потом набросать светлой краской контуры будущего рисунка. Оценить издалека, всё ли получилось, и приступить к превращению бледно-розовой стены в творение стрит-арта.

На такую работу обычному, пусть даже очень опытному художнику, нужно полдня. Если не больше. Женька же рассчитывала управиться за полчаса – режим ускорения Людей крыш давал ей немало преимуществ перед заносчивыми коллегами-парнями.

Струя светло-серой краски ударила в потрескавшуюся штукатурку. Часть мелких капель взвилась в воздух кудрявым облаком, чтобы осесть на рукаве мастерки. Хорошо, что униформа кошек отталкивает любую грязь – идеальная одежда для граффити.

Взбреди в голову кому-нибудь из жильцов ближайших домов выглянуть в окно, он увидел бы странную, если не сказать пугающую, картину. Возле будки чернильным сгустком металась тень, а на светлой стене, словно сам собой, появлялся рисунок. Вот возникли контуры мрачных домов. Луна уставилась в темноту двора совиным глазом. Вокруг нее заклубились кружева ночных облаков. Небо впитало насыщенный цвет фиолетового баллончика. И, наконец, на переднем плане появилась фигурка зависшего в прыжке человека. Он успел оттолкнуться от горбатой крыши позади себя, но еще не долетел до черной громадины следующего дома. Однако сомнений не возникало: долетит, не упадет. Что-то в пластике ночного прыгуна подсказывало: ему приходилось преодолевать и не на такие расстояния.

Поменяв кэп – насадку на баллончик, Женя начала прорабатывать мелкие детали. Свет нарисованной луны выхватил из темноты голову летящего человека, и стало понятно, что волосы у него медного цвета.

Кусок вышел относительно не большим. Пять метров в ширину и три в высоту. Даже краска в баллонах еще осталась. Женька напоследок окинула взглядом свою работу и разрешила себе довольную улыбку. Теперь последний аккорд – ее фирменный тэг. Она достала из рюкзака трафарет, приложила к стене и, точно музыкант, сыгравший сложный пассаж, мягко коснулась финальной клавиши – распылителя черного баллона. На нижней части рисунка появилось затейливое сплетение латинских букв: MissTic. Этим именем, позаимствованным у французской художницы, Женька подписывала все свои работы.

Она уже начала складывать снаряжение в рюкзак, когда услышала за спиной шаги. К трансформаторной будке вышли двое. Оба в темных деловых костюмах.

– Евгения Смородина? – обратился один с лицом повзрослевшего пионера-героя. Не то чтобы Женька видела много пионеров, да еще и героев. Просто обычно мама называла так мужчин с особым типом внешности – приятных, с честным взглядом и твердым подбородком.

– Ну, да. Это я.

– Доброй ночи. Майор Угробенко, Анатолий Валерьянович, – он протянул открытую корочку, где синим по белому было написано «Федеральная служба безопасности». – А это майор Рябухин. Павел Иванович.