– Ты смеяться будешь.

– Клянусь, не буду.

– Нет, будешь.

– Неужели ассенизатор? – улыбнулась она.

– Нет. Палеонтолог.

– О! – воскликнула Леся. – Что ж тут смешного? Очень интересная наука!

– Тебе правда нравится? – искоса глянул он на нее.

– Конечно! Ты и на раскопках был?

– В экспедициях? Неоднократно, – усмехнулся Василий.

– А где?

– В Якутии три раза, в Гоби, в Ростовской области.

– И мамонтов находил? И динозавров?

– Да находил, – пренебрежительно протянул он.

– Супер!

Васечка скривился.

– А что ты морщишься, – осведомилась Леся, – разве не интересно найти кости какого-нибудь тиранозавра?

Юноша промолчал.

Они уже выскочили на Кольцевую дорогу, и машина неслась, ревя и подрагивая, на скорости сто двадцать километров в час – видимо, для нее предельной. Ветер свистал в кабине, мешал разговаривать, заставлял напрягать голос. Вася прикрыл окно. Сразу стало теплее и тише.

Парень улыбнулся:

– Попервости, конечно, это интересно. А потом… – Он пренебрежительно махнул рукой.

– А что тебе интересно сейчас? – спросила Леся.

Ей нравился разговор с Васечкой; нравилось, и было нисколечко не страшно и не стыдно говорить с ним, огневолосым, вроде бы таким обычным и в то же время ученым и умным…

– Что мне интересно?.. – задумчиво протянул Вася. Лесе показалось, что он размышляет не над самим ответом, ответ у него давно готов, а над тем, стоит ли делиться сокровенным – с нею. Наконец он усмехнулся, повернулся к Лесе, и в глазах у него сверкнули золотые искры: – Найти живого динозавра. – И он зарычал, как, в его представлении, должен был кричать динозавр. – Или хотя бы мамонта. – И он запрокинул голову и затрубил.

– Осторожно, дурачок, разобьемся! – воскликнула Леся. («Он все же решил не говорить со мной всерьез»).

Вася усмехнулся и прибавил газу.

Леся тихо, но настойчиво спросила:

– И все-таки… Расскажи мне о своей науке – без шуток.

Они единым духом пронеслись по небольшому отрезку Кольцевой и свернули на Волгоградское шоссе. Здесь их скорость ограничивали светофоры, «шестерка» поехала медленнее, рев от мотора и колес стал тише. Вася вдруг начал рассказывать, и с каждой фразой его речь становилась все более увлеченной:

– Знаешь, меня волнует один простой вопрос. Вообще, самые простые вопросы оказываются для науки самыми сложными! Например: откуда взялась жизнь на Земле? Как такое могло быть? Сначала имелось раскаленное облако, затем огненный шар, потом он остыл, потом покрылся океанами. Все вокруг было неорганическое. Камни, воздух, вода и вся таблица Менделеева. А потом вдруг возникло органическое. Появилась Жизнь.

Последнее слово он произнес, будто бы написанное с большой буквы.

– Как такое может быть? – азартно повторил Вася. – Коренной вопрос науки, между прочим. Откуда она, жизнь, взялась? Вся эта органика, которая началась с бактерий, продолжилась лишайниками и закончилась…

Он сделал паузу, словно подбирая слово.

– Ну, например, вот им. – Он кивнул на толстого гаишника, что помахивал палочкой на обочине.

– Ну, гаишники недалеко от лишайников ушли, – засмеялась Леся и добавила безапелляционно: – А про жизнь, по-моему, все ясно.

– Вот как? – улыбнулся молодой ученый.

– Да. Во все сущее, видимое и невидимое, вдохнул жизнь бог-отец, – с лукавинкой проговорила Леся. – А после он создал каждой твари по паре и понял, что это хорошо, и в день седьмой присел отдохнуть на облаке.

– Да, – серьезно кивнул Вася, – гипотеза о боге тоже имеет место быть. Однако данное объяснение – самое простое. Оно требует веры, а не доказательств.

– А как насчет пришельцев? – улыбнулась девушка.

Вася серьезно кивнул:

– И подобная гипотеза существует… Может быть, и вправду прилетал к нам миллиард лет назад инопланетный корабль с зелеными человечками, они тут у нас походили, поели, попили и свои бактерии и вирусы случайно оставили. А из их космического мусора наша жизнь пошла.

– Что, серьезно?

– Вполне. Пришельцы – не пришельцы, но одна из самых распространенных гипотез заключается в том, что жизнь на нашу планету занесена извне. Из космоса, в результате падения на Землю небесных тел. Метеоритов. Ведь уже доказано, что бактерии могут и низкие температуры выдерживать, до абсолютного ноля. И полный вакуум. И, наоборот, нагревание до многих тысяч градусов (когда метеорит в атмосфере Земли раскаляется)… Поэтому, скорее всего, так все и было, хотя стопроцентных доказательств, как ты понимаешь, нет… Но мне, – вздохнул Вася, – честно говоря, всегда, еще с детства, обидно было. Что жизнь на Землю, как грипп какой-нибудь, из космоса занесло…

– А то, что все мы были когда-то обезьянками, тебе не обидно? – поддразнила его Леся.

– Да что обезьянки! – досадливо отмахнулся палеонтолог. – Ведь вопрос вопросов заключается в том, как из неорганической материи получить органическую?.. Как мертвое превратить в живое ?.. Бить высоковольтными разрядами, типа молниями? Пробовали. Нагревать? Тоже. Охлаждать? Воздействовать радиацией? Или делать все это одновременно – в разных пропорциях?.. Были тысячи подобных исследований! Но пока никому внятных и повторяемых результатов достичь не удалось.

Они помолчали, а потом Вася совсем по-взрослому, словно убеленный сединами ученый муж, вздохнул:

– Вот так, дорогая Леся. Тайна сия велика есмь.

Их машина неслась все дальше за город – а навстречу текли орды возвращающихся после уик-энда железных коней.

Чем дальше они отъезжали от Москвы и чем ниже клонилось к горизонту июльское солнце, тем больше напрягалась Леся. Несмотря на все высокоученые разговоры, ситуация складывалась двусмысленная. Она едет на ночь глядя неизвестно куда, с малознакомым молодым человеком… А вдруг он потребует вполне определенной платы за свои услуги?.. И дело было не в том, что она не отобьется и не пошлет его куда подальше – и отобьется, и пошлет. Просто жалко будет, что их намечающиеся товарищеские отношения вдруг закончатся столь противно и пошло.

Они свернули с шоссе на второстепенную дорогу. Замелькали поля, потом редкие лесополосы. Вскоре машина въехала в настоящий лес.

Васечка, словно угадав, о чем она думает, сообщил:

– А мне завтра к девяти утра ехать к научному руководителю.

– К девяти?.. – откликнулась она. Значит, ночевать Вася за городом вряд ли будет. На душе полегчало. – Ну и зверь же твой профессор!