— Ты выглядишь моложе. Я, правда, не уверена это хорошо или плохо.

Он засмеялся.

— Я тоже.

Видно было, что разговор о возрасте привнес в наш уютный вечер некоторую нервозность. Поэтому я не очень удивилась, когда он предложил:

— Отвезти тебя домой?

Мне не хотелось уходить. Не подавать виду, что тебе хочется остаться, это часть общественных правил и приличий, не так ли?

Мы спустились на парковку и остановились перед довольно большим мотоциклом. Я в изумлении уставилась на Хиро.

— Что-то не так? Он подал мне шлем.

— Мотоцикл?

Он надел свой шлем.

— Я предпочитаю мотоциклы, да. Он полностью автоматический и не слишком мощный. Но выглядит хорошо. Садись.

Я забралась на сиденье, оказавшись чуть выше него. Не найдя куда деть руки обняла его за пояс. Мотор взревел, и мы вынырнули из бетонных коридоров в сверкающую токийскую ночь. Мы ехали по гладкой дороге, ветер щекотал мои плечи. Темные громады высоток, подсвеченные арки, петли развязок проносились мимо меня, словно нарезка из футуристического видео.

На этот раз все было по-другому. Токио принял меня как старого друга. Я нравилась городу и могла ответить ему взаимностью.

Только когда байк остановился во дворе дома отца, я сообразила, что Хиро не спрашивал у меня дорогу. Я бы вряд ли смогла рассказать, как проехать, но хотя бы адрес. Соскользнув с сиденья, я спросила:

— Ты запомнил, где я живу?

Он отвел взгляд, сделав вид, что рассматривает верхушки деревьев.

— У меня хорошая память, если говорить об ориентировании на местности. В отличие от некоторых.

Я продолжала смотреть на него. Он, наконец, перевел на меня взгляд. Я видела только его глаза в прорези шлема, но была уверена, что он улыбается.

— Что? Возможно, я приезжал сюда пару раз. Или пару тройку раз. Прекрати так смотреть на меня!

Он возмущенно пробормотал что-то по-японски и завел двигатель и скрылся из виду.

— Ты поздно, — папа оторвался от книжки. — Где была?

Я неопределенно пожала плечами.

— Гуляла.

— Гуляла на мотоцикле?

— Эй! — я скрылась в ванной. — Ты следил за мной!

— Я просто волновался. Кто тебя подвез?

— Знакомый! — чтобы избежать дальнейших расспросов я закрыла дверь.

— Удивительно быстро ты обзаводишься знакомствами! — крикнул папа мне вслед.

"Спокойной ночи. Нина?"

"Да?"

"Я рад, что мы проведем это лето вместе"

На следующий день я обеими ногами вляпалась в увлекательный мир японского языка. Для тех, кому не хватило двух азбук японцы приправили свой язык колючими иероглифами, при одном взгляде на которые у меня начинала зудеть кожа.

"Три системы записи! Скажи мне, что это шутка"

Хиро прислал самодовольный смайл.

"Крепись, гайджин, твои старания будут вознаграждены!"

Группа для начинающих, в которой я занималась, оказалась небольшой. Помимо меня в ей было еще восемь человек: мальчик-итальянец, темнокожий камерунец, несколько веселых корейцев и две девочки из Литвы. Они собирались ехать волонтерами в какой-то заповедник после нового года и изучали язык для подготовки. Обе они довольно хорошо говорили по-русски, я даже не подозревала, как много русскоязычного населения в восточной Европе.

Итальянца звали Густаво, у него была очаровательная родинка над верхней губой и впечатляющая копна темных волос. Одна из девочек даже попросила разрешения потрогать его волосы. Учеба в такой в такой интернациональной компании, обещала быть интересной. Я снова подумала, о том, как Хиро одним своим существованием изменил мою жизнь. Если бы я встретилась сейчас с собой же годичной давности, мы вряд ли нашли бы общий язык.

Больше всего из студентов мне нравились корейцы. Они были смешными и раскрепощенными, приносили на занятия чай в огромных термостаканах, приходили в школу в пижамах, широко зевали и не делали домашних заданий. Впрочем, все остальные тоже постоянно что-то пили из термосов и бутылок с кавайными звериками. Я и сама вскоре завела себе бутылку для воды с хэллоу китти.

Ребята очень удивлялись легкости, с которой мне и литовчанкам удается произносить японские звуки. На наши объяснения о схожести русской фонетики с японской отреагировали недоверчиво.

Вечером Хиро позвонил и предложил сходить поужинать в большом торговом центре в районе Гиндзы.

— Только не нужно мыть голову и красить ногти, — предупредил он.

— Почему, — удивилась я. — У тебя какой-то фетиш по поводу девушек с грязной головой?

— Потому что я стою под твоим окном и мне не хотелось бы стоять тут еще два часа.

Я бросилась к окну, он стоял там одетый в светлые брюки и разноцветную рубашку. Совершенный, словно азиатское божество он улыбался мне.

Я собралась так быстро, как могла. Он одобрительно посмотрел на часы, когда я вышла из подъезда.

— Привет.

— Привет, — я огляделась. — Ты без мотоцикла?

— Приехал сразу после работы, не заходя домой.

Я испытующе вгляделась в его лицо. Я очень хотел тебя увидеть, говорили его глаза. Я тоже хотела тебя увидеть, Хиро.

Перед входом в метро я остановилась как вкопанная.

— В чем дело, — он посмотрел на меня, непонимающим взглядом.

В этот раз я подготовилась. Почти месяц до приезда я читала различные форумы и разбиралась со схемой метро. Я знала названия станций, знала, особенности каждого перехода в центре, но так и не смогла заставить себя пойти туда.

Липкий страх сковал меня на входе. Чувство беспомощности и отвращения, которое я испытала в тот вечер, шок, когда обнаружила, что потерялась, все это пригвоздило меня к месту.

Я подняла глаза на Хиро.

— Ты никогда не спрашивал меня, как я оказалась тогда на улице ночью. Я ехала в метро в районе Шиндзюку и ко мне.

Язык стал сухим и неповоротливым, я не могла выговорить ни слова. Отчего-то мне казалось, что если я расскажу о случившемся — люди посчитают меня грязной, виноватой. Поэтому я держала это в себе и не могла поделиться ни с кем.

— Там был человек, который… Он меня.

— К тебе приставали? — Хиро перебил меня. Я кивнула. Краем глаза увидела, как сжалась в кулак его рука.

— Я выскочила в незнакомом месте и шла, не разбирая дороги. Так я оказалась ночью черт знает где.

— И в черт знает где был я.

Я осмелилась снова поднять на него взгляд. Он не смотрел на меня с отвращением. Он злился, но злился не на меня.