– Это твоя форма, – сообщила блондиночка и сунула мне под нос бланк. – Распишись.

– Что? Да как вообще можно принимать студента, когда прием абитуриентов уже закончился больше месяца назад, к тому же у меня не погашенная судимость! – воскликнула я, выражая свое негодование, и положила стопочку одежды на стол. – Я ничего подписывать не буду, – наотрез отказалась я и сложила руки на груди.

– А-а-а, – Эльвира Аристарховна отрыла рот и захлопала ресничками так, будто у нее нервный тик и она не находит слов.

– Верните меня туда, откуда взяли, – продолжала настаивать я.

– Только если к гидрам, – процедила Эльвира Аристарховна. – Лакшми, вы не выйдете отсюда живой пока не подпишите этот договор, который включает также пакт об ознакомлении с правилами.

Едва она это сказала, как охранники позади нее передернули затворы на оружии и наставили его на меня. Что ж весомый аргумент, очень убедительный.

– Ну, зачем так сразу, где вы говорите подписывать надо? – улыбнулась, оскалив все тридцать два зуба, быстро пробежалась глазами по документам и поставила размашистую подпись. – Я должна сообщить родителям, где, если что, они должны искать мой хладный труп. К тому же мне нужны вещи: одежда, тетрадки…

Мне, конечно, хотелось посопротивляться, но это было абсолютно бесполезно. Все равно ведь скрутят и сделают или снова угрожать начнут, с них не убудет. Поэтому послушно протянула руку.

Изуми достала специальный прибор, который в два счета с этим справился, а я лишь недовольно поморщилась.

– И что, меня теперь будет бить током при попытке бегства?

– Нет, просто мы будем всегда знать где вы, – ответила Эльвира Аристарховна, явно сожалея, что это не так.

– Родителям я позвонить могу? – напомнила я о своей просьбе.

– Только по возвращению на территорию АкВоСа. Список разрешенных вещей я вам выдам уже на месте. А сегодня придется переночевать здесь, – улыбнулась секретарша. – Вот ключ от твоей комнаты на сегодня.

Я взяла протянутую пластиковую карту и положила к стопке с выданным комплектом.

– Итак, отбываем в академию завтра утром. Одежду выдали. Курсант Савицкая, у вас еще есть какие-нибудь вопросы?

– Угу, а стипендия мне полагается?

Блондинка смерила меня долгим и таким тяжелым взглядом, будто составляла досье для киллера. Чувствую, припомнит она мне свои мучения.

– Этот вопрос с деканом не обсуждался, но думаю, что нет.

– А кормить меня здесь будут? – нет, а что? Желудок уже урчал. Кормили меня только жиденькой кашкой еще на корабле вместе с остальными заключенными перед работой, а сейчас, наверно, уже вечер.

– Курсант Савицкая, столовая к вашим услугам, мы всегда заботимся о здоровье наших бойцов, – Эльвира Аристарховна на этот раз не улыбалась, кажется, ее терпение на исходе.

И я даже знала почему. Бедняжку заставили лететь и забирать нового курсанта, что явно не соответствует ее обязанностям, не говоря уже о том, чтобы нянчиться с какой-то преступницей. Блондиночка окинула меня презрительным взглядом, намекавшим, что спрашивать ее о чем-либо еще опасно для жизни, и вышла. За ней тихо последовали два охранника.

Я посмотрела на унылую стопку формы защитного цвета… Ну почему нельзя было выдать что-то более красивое? Переодеваться в казенную одежду не было ни малейшего желания, но выбора-то все равно нет, не ходить же с голым задом.

– Доктор Хару, вы не против, если я у вас переоденусь?

– А у нас есть выбор? – Изуми удивлено подняла брови. – Боюсь, оборотни за стенами моей лаборатории примут твой наряд за руководство к действию.

Больше я не спрашивала, раскрыла пакет, натянула черное полуспортивное хлопковое белье, затем саму форму. Как ни странно, но все подошло идеально. Видимо порылись они в моей биографии знатно, вон даже ботинки нужного размера принесли.

Брюки зеленого цвета, рубашка и китель довольно неплохо сидели на моей фигуре, но до того скучно и ни капельки не привлекательно, что аж зубы сводило. Еще осталась юбка и сменный комплект белья.

Я поблагодарила доктора Хару, но та сказала, что прощаться не будет и такую ценную особь как я оставлять без должного внимания и опеки не намерена. Пришлось быстро ретироваться, пока она не пошла меня провожать.

Уф, немножко свободы, можно побродить по филиалу АкВоСа и посмотреть на курсантов старших курсов, но только после того как я закину в свою комнату шмотки с копией договора и пообедаю.

Около лаборатории не было ни одной живой души, видимо все боялись ее обитательницы. Не удивительно, с ее-то кровожадностью. И вообще здесь все какие-то кровожадные, даже блондинистая секретарша в отвратительно пошлой и немодной юбке. Интересно, на них близкое присутствие оборотней так влияет или их специально по схожим психотипам набирали?

Еще раз посмотрела на ключ-карту, комната номер триста два. На двери лаборатории висели красивые серебристые цифры «четыреста», значит, мне нужно на один этаж спуститься. Поэтому я шла по длинным коридорам и считала комнаты. Единственное чем отличалась база академия от обычного здания на земле - высотой потолков. А в остальном стандартная архитектура: большие окна, однотонные ровные стены, покрашенные голубенькой краской, ее разбавляли мелькавшие коричневые двери, между которыми стояли горшки с декоративными пальмами, розанами и другими растениями с Земли. Навстречу мне попалось всего пара студентов, гордых представителей расы оборотней, красивых, широкоплечих…

– И-и-и-и, – я невольно всхлипнула. – И почему нормальные парни так не выглядят?

Обычные среднестатистические парни – это задохлики или жиртресты, а еще есть третья категория – пережравшие анаболиков рельефные качки, которые сутками пропадают в спортзале, пытаясь прокачать свое тело, но при этом совершенно не приспособленные к длительным нагрузкам. Одним словом - беда. А еще эти проблемы с ориентацией… Но если на качков смотреть хоть приятно, то на нечто аморфное женоподобное, увы нет.

Вот так я думала, когда оказалась на развилке. Встал выбор куда идти: направо, налево или вперед. Вперед показалось идти бессмысленным, поэтому я свернула направо, мне подумалось, что там может быть лестница ведущая вниз. Однако вместо этого я уперлась в полупрозрачные стеклянные двери с надписью: комната психологической разгрузки. Уже хотела развернуться и пойти обратно, как оттуда послышались голоса:

– Нет, ну ты видел эту девчонку? Глазища голубые, как блюдца, а волосы каштановые… И мягкие наверно, как шелк. Красивая! Я б такую натянул, а потом бы вцепился в глотку и разорвал. Ты знаешь, эта сучка ведь ни капли не раскаялась на суде! И сейчас строила из себя такую оскорбленную невинность, так гордо вздернула свой носик! – проворчал Крис, и что-то неприятно заскрежетало, будто ногтями по стеклу.