— Ну что же, тогда мы расскажем ему, что здесь происходит, и пусть он сам принимает решение, — перебил Тред, — В конце концов, на то он и король.

Тем же утром Тред и Никвиллих покинули Трещащие Холмы Их поступь окрепла, а дорожные сумки были полны припасов — хорошей, вкусной еды и напитков, а не слизи и помоев, которые они добыли у орков. Селяне в подробностях описали путь к Мифрил Халлу, а потому дворфы надеялись, что вскорости удастся добраться до цели путешествия. Они намеревались достичь Мифрил Халла и предупредить короля Бренора, или того, кто исподтишка правил их бородатым королем, а затем в сопровождении воинов вернуться по туннелям верхнего Подземья в Твердыню Фелбарр.

Но даже на этом странствия Треда не закончились бы, ибо непреклонный дворф намеревался вернуться обратно с войском и отомстить за гибель брата и друзей.

Однако первым принято делать первое дело, а потому сначала следовало найти дорогу к Мифрил Халлу. Несмотря на полученные разъяснения, дворфам было нелегко отыскать в лабиринте продуваемых ветром горных перевалов верный путь. Неправильный поворот в узких ходах, пронизывающих камень, зачастую мог обернуться долгим, трудным возвращением.

В то утро оба дворфа целеустремленно направлялись на юго-восток, хотя Мифрил Халл находился на юго-западе.

— Это — неправильная река, — проворчал Тред.

— Течение повернет обратно, — заверил его Никвиллих.

— Ба! — глухо выкрикнул Тред, погрозив своему спутнику кулаком.

Они заблудились, и Тред знал об этом. Знал об этом и Никвиллих, хотя и не хотел подавать вида. Но они не повернули назад. Дорога, что шла вдоль берега реки, привела их к двойному, тяжелому спуску, предвещавшему еще более трудный подъем. Повернуть назад, пройдя такое расстояние, казалось глупостью.

Они шли вперед, и когда поток снова неожиданно оборвался водопадом, Тред хмыкнул, крякнул и забрался на скалу поодаль.

— Наверное, пора задуматься, не поискать ли нам другую дорогу, — намекнул Никвиллих.

— Ба! — только и ответил упрямый Тред, и восклицание прозвучало особенно громко, ибо размахивая перед Никвиллихом рукой, чтобы тот ушел, Тред ударился об острый камень.

И лишь тогда дворф поторопился вниз.

После спутники молча вышли к месту, где разбили лагерь и взобрались на груду валунов, чтобы оглядеть земли под ними — обширную равнину, что простиралась внизу с запада на восток.

— Немало пройдено, — заметил Никвиллих.

— Здесь появится какой-нибудь караван к Мифрил Халлу, — рассуждал Тред. — Это же запад!

Обрадованный Никвиллих, стоящий рядом с приятелем, кивнул, надеясь, что назавтра их путь окажется намного легче.

Конечно, ни один и не подозревал, что стояли они у северного края Пути Падения, близ поля великой битвы древности, полного множества грозных призраков павших.

Аграфан Тяжелый Молот, советник-дворф, беспокойно ерзал на месте: толпа возбужденных людей вокруг него все прибывала.

— Возможно, вам следовало предоставить ему аудиенцию, — сказала Шаудра Звездноясная, хранительница мирабарского скипетра.

Когда говорила Шаудра, ее глаза блестели; женщина привычно встряхнула головой, заструились длинные темные волосы. Немало горожанок судачило о волосах Шаудры, ибо хоть она и прожила более тридцати лет в суровом, ветреном климате Мирабара, волосы ее сохраняли блеск, точно у юной девушки. Хранительница скипетра была очень привлекательна — высокая, грациозная, с обманчиво нежными чертами лица. Обманчивыми, ибо, несмотря на исключительную женственность, Шаудра Звездноясная обладала стойкостью и непреклонностью, превосходящими мужчин Мирабара.

В ответ на эти слова маркграф Мирабарский — толстяк, что сидел на заваленном подушками троне, сморщился и с негодованием замахал руками.

— У меня были и будут более неотложные занятия, чем рассматривать просьбы незваных гостей, — заявил маркграф, не сводя с Аргафана взгляда. — Даже если гость — сам король Мифрил Халла. К тому же разве только мне одному, а не тебе вменено в обязанность вести торговые переговоры?

— У нас нет сведений о том, что король Бренор прибыл сюда с подобными намерениями, — возразила Шаудра, отчего вновь всплеснул пухлыми руками маркграф Эластул. Затем он покачал головой и оглядел своих «молотов», ближайших приближенных — все как один изборожденные шрамами воины.

— Возможно, с Бренором следовало встретиться ей, — заметил Джафар, старший воин, и притронулся к плечу маркграфа. — У Шаудры есть в запасе пара приемов, что заставят смягчиться даже дворфа!

В ответ на слова Джафара трое остальных воинов-советников и маркграф усмехнулись. Шаудра Звездноясная прищурила голубые глаза и приняла негодующую позу, скрестив руки на груди.

Сидящий в стороне Аграфан вновь заерзал. Он знал, что Шаудра умела владеть собой и что она, как все обитатели Мирабара, допущенные к Эластулу, привыкла к вольностям в отношении протокола, что зачастую допускали грубияны — «молоты», да и сам маркграф. Титул достался ему по наследству… в отличие от выборных титулов членов Совета и хранительницы скипетра.

— Он просил о встрече с вами, маркграф, а не со мной и не с Советом, — коротко напомнила Шудра, тем самым прекратив ухмылки мужчин.

— И как мне прикажете поступать с подобными Бренору Боевому Топору? — поинтересовался Эластул. — Отужинать вместе? Удовлетворить его просьбу и сообщить, что вскоре его величие и слава рухнут?

Шаудра расстроено оглянулась на Аграфана, и дворф прочистил горло, чтобы привлечь к себе внимание:

— Вам не следует недооценивать Бренора, — заметил Аграфан. — Его парням удается неплохо справляться со своими делами.

— Рухнут, — повторил Эластул, поудобней откидываясь назад. — Гандалуг, эта белая ворона, мертв, да перемолотят камни кости его, а Бренор вступает во владение королевством в период упадка.

Шаудра вновь оглянулась на Аграфана, на сей раз недоверчиво улыбаясь: оба знали, что последует за словами правителя.

— Свыше двух дюжин алхимиков и мастеров металла! — похвалился Эластул. — Я плачу им неплохо, и вскоре они покажут, на что способны!

Аграфан потупил взгляд, чтобы Эластул не заметил недоверчивого выражения на его лице, пересказывая последние обещания тех, кого правитель нанял в надежде улучшить качество металла, что добывался в мирабарских шахтах. Еще несколько лет тому назад, с первого же дня своего прибытия, мастера металла пообещали прочность и гибкость, превосходящую все, произведенное кем-либо ранее. Напыщенные и, как думалось Аграфану, пустые обещания.

Вот уже более столетия Аграфан не работал в шахтах — с тех пор, как стал проповедовать учение Думатойна, но будучи жрецом бога дворфов, именуемого так же Хранителем Подгорных Тайн, Аграфан ни на йоту не сомневался, что обещания нанятых мастеров металла и алхимиков в число подобных тайн не входили. Аграфан полагал, что если способ улучшить свойства металла не был одним из секретов Думатойна, то этого способа попросту не существовало.