Оставалось что-то решить с одеждой, но когда я вышла из ванной — в тот халат, что мне дал Станислав завернуть можно было еще двух меня, сумка с моими вещами уже стояла у двери. Я радостно пискнула и пошла переодеваться.

Как же хорошо, когда кто-то о тебе заботится.

Ночевать я собиралась в домике с девочками из бухгалтерии, так что сейчас, когда я вышла из ванны, на мне красовалась пижама с рисунком котят, зевающих во все лады и огромная белая пушистая кофта с пришитыми кошачьими ушами на груди и вышитой мордой.

— Ты похожа на кошку.

Станислав нашелся на кухоньке, где разливал вино по бокалам.

Глава двадцать пятая

Когда я зашла на кухню Станислав разливал вино по бокалам. Белое, игристое, брют, как я люблю. Откуда он узнал?!

— Ты похожа на кошку, — он подал мне бокал. — Я тут решил, что нам не помешает выпить после такого стресса. Не знал, какое вино тебе нравится, так что открыл сразу свое любимое. Чин-чин?

— Чин-чин, — мне было слегка неловко, но совершенно не хотелось никуда уходить, ни из этого домика, ни от этого мужчины. — За что пьем?

— За отсутствие в дальнейшем неприятных сюрпризов.

— И за список нон-грата! — Я сделала глоток игристого и задумалась. Здесь ладно, но что я потом буду делать. Конечно, Виталик протрезвеет, но он очевидно зол и уязвлен тем что я за ним не бегаю, кто знает, на что он еще способен. Вот так живешь с человеком, а оказывается, совершенно его не знаешь.

— Ты все еще живешь у Тамары Васильевны?

— Да, с Андрюшей. Не очень удобно, до школы далеко, но зато сыну нравится. Он очень подружился с Булькой, хотя на вид тот невероятно страшен.

— Булька добрейшей души животное, хоть и похож на выходца из преисподней.

И мы со Станиславом расхохотались. Мы сидели в гостиной, я в огромном кожаном кресле, а он напротив меня, развалившись на разлапистой софе. В углу, около панорамного окна горел огонь в дровяной чугунной печи, пахло разогретым металлом, огнем и лесом из приоткрытой двери. Кроме огня в печи комнату освещали только парочка торшеров и в полумраке, слушая как потрескивают дрова, хотелось представить, что не существует больше остального мира. Только мы.

За вторым бокалом последовал третий, в голове приятно зашумело и я почувствовала, что сейчас усну.

— Пойдем, — сказал Стас, — я провожу тебя наверх, в спальню.

— А как же ты?

— Внизу на диване посплю, он очень удобный, я уже проверял как-то, не волнуйся.

Наверху была очень уютная спальня с большой кроватью и мне на какой-то момент захотелось вцепиться в своего босса и сказать, что я боюсь спать одна. Я нутром чувствовала — он не откажет, не сможет, не сегодня. Но я приличная и все еще замужняя женщина, я не смогла. Да и что бы он подумал обо мне? Нет-нет, я просто лягу спать…

Утром я проснулась от того, что словила разрядку во сне. Мне снился Станислав, всю ночь, в совершенно неприличных видах, в абсолютно неприемлемой обстановке. Например, в том самом большом кресле в гостиной, и я ощущала себя в его обьятиях, чувствовала, как касаюсь его горячей кожи и холодной — кресла. Жаркие поцелуи, легкие касания, отсутствие лишней одежды. Все было настолько хорошо, что я проснулась от собственного стона, осознала реальность и смущенно накрылась подушкой.

Боже, надеюсь, он меня не слышал!

Зря я боялась. Когда я спустилась вниз Станислав уже ушел. О том, что он вообще тут ночевал, говорил лишь аккуратно сложенный плед на диване и подушка, которую он забрал со второго этажа из спальни.

А сверху на подушке лежала записка.

Глава двадцать шестая

Когда я проснулась и спустилась вниз, то Станислава уже не было, но он оставил записку.

И это было так трогательно и мило. В век цифровых технологий, когда большая часть общения уезжает в мессенджеры и телефоны, он не поленился найти бумагу и ручку и написать от руки.

“В холодильнике есть кое-что на завтрак, все для кофе на столе в кухне. Дождись меня, пожалуйста.”

Подписи не было, но этот почерк я узнала. Округлые буквы с хвостиками были похожи на бусины с обрывками нити. Казалось, встряхни листком, и они осыплются, громко стуча по паркету.

Я спрятала бусины-буквы внутрь листка, а листок в свою сумку и пошла делать кофе.

В холодильнике нашлись остатки вчерашней роскоши из которых получился шикарный бутерброд. Ну и пирожное, конечно. Я заварила кофе и вышла со всем этим великолепием прямо сквозь открытое французское окно на террасу.

Станислав пришел, когда бутерброд был съеден, от пирожного остались лишь крошки, а кофе плескалось близко к донышку чашки. Полулитровой чашки. В этом домике не оказалось чашек поменьше, а заваривать кофе в бокале я побоялась.

— Ну что?

— Ты заслонил мне солнце.

— Я ярче сияю! — он рассмеялся и уселся во второй шезлонг. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Хочешь кофе? — я покачала своей чашкой, больше похожей на ведро.

— Если я выпью кофе, да еще здесь, — он с сомнением покосился на мою кофейную тару, — то он из ушей у меня пойдет.

Мы болтали так, как будто не просто знали друг друга много лет как босс и подчиненная, но как люди, созвучные друг другу, понимающие друг друга с полуслова. И мне очень не хотелось разрушать очарование этого момента. Но кофе закончился, времени было уже после полудня, реальность ждала.

— Мне уже пора. — Я встала, взяла тарелку и чашку, отнести на кухню.

— Я тебя отвезу, — Станислав поднялся вслед за мной.

***

Андрюшу я забирала в понедельник из школы, выигрывая ему таким образом полтора часа утреннего, самого сладкого сна. Так что сегодняшний вечер у меня был свободен и мы с Тамарой Васильевной уселись пить чай и судачить о прошедшем вечере. Они с Борисычем тоже были, но не оставались ночевать, да и об инциденте с Виталиком не были в курсе. Оказалось, вообще никто ничего не заподозрил, охрана сработала чисто.

Повторно рассказывать все произошедшее было даже немного смешно, особенно там, где Виталик прыгал за мной, на ходу застегивая штаны.

— А еще, — сказала я задумчиво после того, как все было рассказано, все сплетни мы обсудили, да и чай почти допили, — он меня поцеловал.

— Кто, Виталик? — У моей подруги сделались очень большие глаза.

— Да нет же! — Я возмущенно бросила в нее фантик от конфеты, — Станислав!