Он широко улыбнулся:

— Что-нибудь такое, что потом можно быстро снять, — и поцеловал жену в шею.

Никос отшвырнул нож и вилку и отодвинул рыбу, которую полчаса назад сам поймал. Он хотел быстренько перекусить, перед тем как последовать совету друга и поднять якорь. Но аппетит пропал. Он не мог перестать думать о Виоле. Она ведь наверняка рассчитывает скоро опять с ним встретиться. Да, она заверила его очень серьезно, что не хочет ничего, кроме приключения, — но он слабо ей верил.

Он тоже заверял любого, хотя бы Анатоля, что у него нет никаких серьезных намерений. И тем не менее не мог он дольше врать самому себе, что, дескать, не испытывает к этой рыжей нимфе никаких чувств.

От мысли, что она, наверное, будет из-за него плакать, тяжело делалось на сердце. Он совсем не собирался ее обидеть. Или отвергнуть. Все стало развиваться само собой, без его вмешательства.

Что ему делать? Идти к ней и официально сказать «прощай»? Это, конечно, самое честное решение. Никос взял тарелку с жареной рыбой и вытряхнул ее за борт. Пусть хоть чайки порадуются.

Виола проснулась. День давно уже клонился к вечеру. Она-то собиралась лишь чуть-чуть отдохнуть в шезлонге на балконе. А потом заснула. Украдкой она выглянула через балконную ограду на улицу. Там было теперь многолюдно — отдыхающие возвращались с пляжа, кое-кто даже волок за собой тяжеленный тент. Она посмотрела на часы. Начало седьмого.

А не позвонить ли ей тете, не сообщить ли, что она устроилась в «Corfu Palace»? Нет, пожалуй, не стоит.

Бригитта и так сразу подумает о «Palace», если начнет ее разыскивать. Виола достаточно часто мечтала о нем вслух. Кроме того, именно в этот отель тетушка сама отправляла своих гостей, если случалось, что все кровати в ее доме были заняты.

Нет, гораздо важнее сейчас связаться с Никосом. Они ведь никак не договорились насчет вечера. Не договорились нарочно, чтобы подчеркнуть независимость их отношений. Может быть, Никос все же рассчитывает, что она, как обычно, сама явится к нему на яхту. Но сначала она примет душ, оденется и съест что-нибудь в одном из портовых ресторанчиков. Вон как в животе урчит.

Никос соврал бы, утверждай он, что не нервничал, когда вытаскивал на берег маленький ялик. Через несколько минут он увидит Виолу, чтобы сказать ей, что их общее время кончилось. Но до сих пор он никак не мог подыскать подходящих слов. А как ему найти эти слова, если у него на сердце камень?

Злясь на собственную бездарность, он прошагал по песку и свернул на узкую дорожку, которая через пиниевую рощицу вела к знакомому дому. Два фонаря перед входом указывали путь. Но к удивлению Никоса, оказалось, что весь дом стоит темный.

Вот так разочарование. Он не рассчитывал, что Виолы может не быть дома. Никос нахмурил брови. Почему она его не ждала? Он упрямо дернул дверную ручку.

— Привет! Есть дома кто-нибудь? Никакого ответа. Со злости он дернул еще сильнее. Он собирался еще сегодня ночью поднять якорь. Но сначала — черт побери! — он хотел сказать Виоле «прощай». Так, как положено джентльмену. Даже невзирая на то, что Виола от горечи расставания разрыдается в его объятиях. Это для мужчины лестно — быть любимым и желанным ею.

А теперь она одним махом перечеркнула все его планы! Она просто не ждала его! Он кипел от ярости, обходя вокруг темный дом. Может быть, открыто хоть какое-нибудь окно или дверь террасы. Тогда по крайней мере он бы мог оставить ей записку. Никос одну за другой проверил все двери и окна нижнего этажа, можно ли их открыть. Бесполезно.

— Эй, вы! Что вы там делаете?

Луч фонарика ударил прямо в глаза. Он еще справлялся со своей растерянностью, а человек с карманным фонариком уже спешил к нему.

— Вы приятель Димитриоса?

В голове Никоса заработало. Димитриос, должно быть, муж Виолиной тетки. Виола, кажется, упоминала о нем.

— Да. Я друг дома, и, собственно, у меня назначено свидание с Виолой, их племянницей, — ответил он прохладно. — Вы, случайно, не знаете, где она?

Луч фонарика скользнул от лица Никоса к его ногам. Словно бы светивший хотел получше запомнить своего собеседника. Тут же вернулось знакомое неприятное чувство, которое Никос испытывал всегда, когда подобным образом люди назойливо его разглядывали.

— Они все уехали на машине несколько минут назад. Не похоже было, что вернутся скоро.

— Как же так?

В полной растерянности Никос отшвырнул пару камешков с дорожки ногой. Что ему делать? Просто сниматься с якоря?

Как будто это так просто.

— Вы едете, случайно, не в город? — спросил он человека с фонариком. Однажды ему ведь удалось разыскать Виолу. Почему не должно получиться еще раз?

— Дело в бензине… — Человек протянул Никосу открытую ладонь. Тот без слов вложил в нее довольно крупную купюру.

Он ругал себя дураком и идиотом. Вся эта затея абсолютно бессмысленна. Тем не менее он должен увидеть Виолу — еще один-единственный, последний, раз!

Виола не могла отвести взгляда от рук официанта, когда он протянул ей меню. Узкие руки с такими же тонкими пальцами. В последние несколько часов Виола мало думала о Никосе. А сейчас вдруг сердце ее защемило от тоски. Она вспомнила, как ласково и волнующе он гладил ее и ласкал своими руками. Он умел играть на ее теле, как на рояле. Томление. Страсть. Откровенное желание. Никос, как музыку, извлекал из нее чувства и ощущения, в которые она давно уже больше не верила.

А как насчет любви?

Виола спешно приказала этой мысли убраться. И наслаждалась созерцанием рук официанта.

— Вам нехорошо? Я могу помочь?

Виола вспыхнула. Нельзя ведь так откровенно пялиться на руки мужчины. Хорошенькое же у нее, должно быть, выражение лица…

— Графин красного местного вина, пожалуйста. Parakalo, — по-гречески добавила она.

Официант улыбнулся без тени двусмысленности. Одинокие женщины, как эта рыжая, не редкость в его кафе. Он давно привык к любопытным, порой даже страстным взорам, какие они ему дарили. Все они исподтишка изучали его достоинства, прикидывая, удастся ли провести с ним ночку. Он ненавидел, когда его так разглядывали. Но заказавшая вино нежная девушка была другой. Наверное, он напомнил ей о чем-то таком, что заставило ее покраснеть.

Виола углубилась в меню. Она хотела есть. И к огромной своей досаде — Никоса.

В тысячный раз уверяла она себя, что не может он дать ей большего, чем курортный роман. Она пустилась в эту игру, потому что была еще слишком занята своими собственными проблемами. Именно то обстоятельство, что их первая встреча абсолютно ни к чему не обязывала, дало ей смелости связаться с Никосом. Похоже, здесь без колдовства не обошлось — так ворвался он в ее жизнь.

Может ли быть так, что их соединил Христиан, мучила ее снова мысль. Или действительно это не более чем случай, что они с Никосом встретились на том самом месте, где с Христианом случился инфаркт?