— Я грязная! Мне нужно помыться! — согласилась с отцом Шоуко.

— Нет времени, — спокойно отвечал отец, — скоро соседи проснуться. Просто переоденься и уходи через заднюю дверь!

— Хорошо, — покорно отвечала Канабэ. Она прошла мимо отца, все также сжимая заточку в руке. Поднялась на второй этаж в свою комнату. Проходя мимо комнаты Аоя, она заглянула туда, но спальня сводного брата была пуста. «Его ещё не выписали!» — подумала Шоуко. Зайдя в свою комнату, она разделась до нижнего белья и стала копаться в своих вещах, на глаза ей всё время попадались её руки все в бурых пятнах крови. Шоуко выбрала свитер с длинными рукавами, из-под которых видны были разве что кончики пальцев, надела джинсы взяла отвёртку и спустилась вниз. Там она сунула заточку в свою сумку и, взяв кроссовки, купленные ей Ватанабе в руки, повернулась к отцу. Канабэ-сан сидел на стуле, сложив руки на коленях и смотрел на свою жену, застывшую у мойки в неестественной позе. Голова Акико была вывернута на сторону, она как будто хотела сесть, но так и не смогла. Она уже больше не дёргалась и не хрипела. Она не двигалась.

— Папа я пошла, — робко проговорила Шоуко.

— До свиданья Шоуко-тян, — отвечал отец тем же спокойным, ровным голосом. Едва хлопнула дверь, сигнализируя о том, что дочь ушла, Канабэ-сан, некоторое время помедлил, потом приподнявшись, опустился на колени и осторожно лёг прямо в лужу крови рядом со скрюченным трупом жены. Он раскинул в стороны руки, прижался лицом к напольной плитке и замер, как будто тоже уже больше не был живым человеком.

Шоуко вышла через дверь чёрного хода, на крыльце она надела кроссовки и прошла через маленький задний дворик. Здесь калитка оказалась не заперта, Шоуко толкнула её и оказалась на узкой улочке позади своего дома. Здесь не было ни души. Шоуко надвинула на глаза бейсболку, натянула на лицо медицинскую маску и быстрым шагом пошла к станции. В голове у неё царил хаос, она помнила, что лучше не попадаться на глаза соседям, но не могла взять в толк почему нельзя допустить этого. Когда Шоуко оказалась на платформе, народу было уже вполне прилично. В вагоне она не стала садиться, а простояла всё время, у окна прижавшись лбом к стеклу. Её охватило ощущение пустоты, смутная тревога, как будто она сделала что-то плохое, что-то за что её ожидает неминуемое наказание. Потом она как бы выпала из реальности и пришла в себя уже тогда, когда сидела на той самой скамейке в парке, где встречалась с Такаши и позднее познакомилась с Ватанабе-саном. Она сидела там долго, не могла сказать сколько времени. Сидела, пока не услышала рядом встревоженный голос Такаши:

— Шоуко! Вот ты где! Что случилось? Я волновался! Я проснулся, а тебя нет, — он смутился и замолчал. Решившись, он взял Шоуко за руку и тут только заметил бурые пятна на её пальцах. Лицо его сильно побледнело.

— Где ты была? — спросил он сдавленным голосом.

— У меня руки почему-то грязные! — извиняющимся тоном проговорила Шоуко. Она попыталась высвободить свою руку из его руки, но Такаши не позволил ей этого сделать.

— Пойдём домой, — сказал он, поднимаясь и заставляя Шоуко тоже встать.

— Хорошо, — покорно отвечала ему Канабэ. Она взяла свою сумку, лежавшую рядом на скамейке, и пошла рядом с Такаши.

— Я люблю ходить вот так с тобой! — проговорила она улыбаясь.

Едва они зашли в дом, как Ватанабе потащил её в ванную, там он начал отмывать её руки, Шоуко покорно позволяла ему это делать, не сопротивляясь, но и не помогая. На губах её блуждала странная, загадочная улыбка, она словно совершенно потеряла волю. Такаши заметил бурые пятна на её предплечьях и сказал:

— Тебе надо принять душ, Шоуко-тян! Я выйду!

У двери он задержался Канабэ всё также стояла, не двигаясь и смотрела на него так как будто плохо понимает его слова, на губах её блуждала всё та же диковатая улыбка.

— Шоуко!

— А? Что ты сказал? — спросила Канабэ, смущённо улыбаясь.

— Чёрт! — пробормотал Такаши. Стараясь по возможности не пялиться на её обнажённое тело, он раздел Шоуко. Ему пришлось самому практически полностью её вымыть. Она казалась ему сейчас совершенно беспомощной и неспособной на осмысленные действия. О том что могло случиться пока он спал Такаши старался не думать. Он бережно вытер тело Шоуко, высушил ей волосы феном и надел на неё длинный белый халат. Пока он занимался всем этим, Шоуко то покорно позволяла ему проделывать все эти манипуляции, то лезла к нему с поцелуями. Наконец Такаши удалось вытащить её из ванной и отвести на кухню.

— Пойдём в постель! — шептала ему на ухо Шоуко, — вчера ночью мне очень понравилось! Я была так счастлива!

— Хорошо. Чуть позже! Ладно? — отвечал Такаши чтобы не спорить с ней. Он вернулся в ванную собрал вещи Шоуко и кинул их в стирку, а свитер сразу запихнул в стиральную машинку. Сделав это, он вернулся на кухню. Его поразило, что Шоуко ожидая его что-то тихонько напевала себе под нос.

— Шоуко — спросил, он, усаживаясь на стул рядом с ней и беря её за руку, — куда ты ходила ночью?

— Ходила? — повторила за ним Канабэ, — я…

Она задумалась

— Я ездила. Я ездила туда, где жила раньше!

Она остановилась, глядя на Такаши, зрачки её расширились от ужаса, лицо побледнело и она, потеряв сознание, повалилась со стула и упала бы не подхвати её Ватанабе.

— Дед! — в панике закричал Такаши.

— Неси её на постель! — приказал Кэзухико, почти мгновенно появившись словно из ниоткуда. Такаши отнёс Шоуко в её комнату и положил на футон. Следом за ним вошёл дед с каким-то пузырьком в руках. Склонившись над Канабэ, он поднёс ей к носу пузырёк и девушка вздрогнула, шумно вздохнула и открыла глаза.

— Ватанабе-сан! — прошептала она, слабо улыбаясь.

— Принеси мне бутылку с синей этикеткой, Такаши! — приказал старик.

— Ту, что в верхнем ящике?

— Да.

Такаши быстро вернулся.

— Это же виски! — сказал он с удивлением.

— Конечно! А что думал это должно быть?! — возмутился дед.

— Ты стакан принёс?

— Нет.

— Тс!

— Сейчас принесу!

— Держи ей голову! — приказал Ватанабе-старший, когда Такаши вернулся со стаканом.

— Я не хочу! Оно неприятно пахнет! — попыталась покапризничать Шоуко.

— Это нужно, Шоуко-тян! — строго сказал ей старик, — это тебе поможет!

Канабэ тут же покорно отхлебнула из стакана и сразу же закашлялась.

— Что это? Это такая гадость! — проговорила она, скривившись, с трудом переводя дыхание. Однако щёки её порозовели, а в глазах появился блеск.

— Ну вот,