class="p1">Ходил Герман как-то на один спектакль в Москве, где актёры играли отвратительно — на отвали. И зрители ощутившие и увидевшие такое отношение к себе, не стали дарить цветы, у кого он были, а так и ушли из зала, унеся букеты с собой.

И тут администраторы театра принесли букеты сами и подарили их актерам, типа от зрителей, м-да.

Пока женщины восторженно хлопали в ладоши, с восхищением глядя на вышедших всех актёров на сцену, чтоб поблагодарить зрителей за овации, он быстренько смылся в фойе театра и увидел нескольких женщин с букетами цветов в руках. Определив в одной из них администратора — более лощеной была и моложе, он подошел к ней:

— Добрый вечер, я, Герман!

— Добрый вечер, это ваше, — она протянула ему два букета шикарных роз…

— Герман, откуда? — Наталья Николаевна обалдело уставилась на цветы, а Настя просто рот открыла.

— Оттуда! Там больше нет. Идите и дарите букеты Караченцову, — он всучил им цветы и вытянул их в проход к сцене.

У сцены толпились человек двадцать, даря цветы и пытаясь общаться с любимыми актерами. На сцене впереди всех и ближе всех к зрителям, конечно, стояли Караченцов и Инна Пиварс.

— Не, ну отдали цветы и идите дальше. Чего столпились-то, дайте и другим, — ворчал Герман, поняв, что его дамы не могут протолкнуться к самой сцене, чтобы наконец добраться до Николая Петровича и Кончиты.

— Может пойдём? — неуверенно сказала Настя, поняв, что пробиться не получается. — Не пробьемся.

— Пойдем! Но к актёрам! — заявил Герман. — Так, граждане! — тон его голоса резко повысился, став «командным». — Граждане, расступитесь! Пропустите женщину с ребенком. Эй! Женщина с ребенком без очереди!

Народ несмотря на громкий шум в зале, стал оборачиваться и расступаться, а Герман увидев прореху в толпе, тут же протолкал-продвинул тёщу и Настю прямо к краю сцены, где стоял на колене Караченцов и принимал букеты.

— Молодой человек, а вам не кажется, что это некрасиво, так обмануть! — вдруг заявила одна из матрон бальзаковского возраста, которая была недовольна тем, что её пришлось уступить место из-за этого нахала, хотя она букет подарить успела.

— Мадам, это женщина! — он ткнул в спину Натальи Николаевны, ожидавшей пока Караченцов, передаст очередной букет кому-то из массовки на сцене. — Она мать. А вот эта девочка, посмотрите какая она маленькая и беззащитная, — ткнул палец в сторону Насти, — это её дочка. Так в чём я вас таки обманул, мадам?!

Да аж дар речи потеряла от такой наглости:

— Какая же она маленькая, да она кобыла натуральная!

Так-то Наталья Николаевна была ростом 171 см., а вот Настя — 179, да и заметно крупнее своей более субтильной матери. Какая-то логика в словах некультурной женщины была…

— Мадам, тогда уже не кобыла, а кобылка, маленькая и беззащитная, но её есть кому защитить, — Герман склонил голову к правому плечу и очень внимательное взглянул даме в глаза.

Та видимо решила оставить последнее слово за собой, но вдруг ей показалось, что от молодого наглеца в её сторону «пошла волна» неосязаемой жути. Дама захлопнула открывающийся рот, стушевалась и быстро ушла куда-то в зал.

Караченцов наконец повернулся и принял букет от Натальи Николаевны, а потом благосклонно принял букет от счастливой Насти. Неожиданно наклонился и поцеловал её в щеку.

* * *

— С ума можно сойти! — Настя никак не могла успокоиться. — Я видела живого Караченцова. Он меня в щеку поцеловал!

Она сидела вместе с Германом на заднем сиденье «бомбилы», которых было полно после спектакля рядом со зданием театра. Они специально съезжались к окончанию спектаклей в театрах по всей столице, чтобы хорошенько подзаработать.

Герман отловил одного, вызывающего большее доверие и быстро договорился с ним. Приятно удивившись, что их повезли на машине VOLVO S 90, далеко не новой, но с неплохо сохранившимся и ухоженным салоном. Теща села вперёд, а они с Настей расположились на заднем сиденье.

— Если бы он тебя в губы поцеловал, я бы ему в лоб дал. Хотя не поймут-с! Азия-с, — проворчал парень.

— Ты чего? Ты меня приревновал, да? Серьезно? Ну скажи, скажи, — её глазки азартно заблестели, и она стала тормошить Германа.

— Я не ревнивый, но театр — сожгу, — грозно сказал он, а потом засмеялся.

— Я тебя люблю! — она счастливо вздохнула и ухватившись сильнее за его руку своими ладошками, сильно-сильно прижалась к нему.

Как не любить мужчину, который самому Караченцову за неё по морде может врезать.

Николай Петрович по слухам был ещё тот ходок, так что… Всё могло быть, и Герман не потерпел бы даже от такого человека фривольности в отношении своей женщины.

Наталья Николаевна только покачала головой, видя, как дочка прижимается к Герману. Она хорошо уловила в тоне Германа — если он и шутил, то совсем чуть-чуть…

* * *

— Женщина, я требую, чтобы вы проверили туалет, — визжала Лариса, а рядом стояла её дочка Клара, всем своим видом показывая, что она полностью на стороне матери.

Администратор театра Елена Андреевна поморщилась, успев устать от недолго общения с этой базарной бабой…

Георгий сам им сказал, чтобы они шли в зал, пока он разбирается с оборзевшим щенком в туалете. Она и Клара ушли в зал, а потом заворожённые игрой актеров, были отвлечены, и поздно поняли, что их муж и отец, так и не пришёл на вторую часть рок-оперы.

— Он ушёл в туалет и пропал! — продолжала верещать Лариса.

— Хорошо-хорошо, сейчас проверим. Евгений, — обратилась администратор к молодому, начинающему актеру из массовки, стоявшего рядом с ней, — проверьте туалет.

Тот молча кивнул и зашёл в мужской туалет:

— Тут кто-то есть.

Видя чьи-то торчащие пятки под щелью внизу двери кабинки, Евгений несколько раз окликнул, постучал в дверь, но не дождавшись ответа толкнул дверь:

— Тут человек, он без сознания, — крикнул он. — Блевал что ли? — высказался Евгений себе под нос, увидев дивную композицию — голова человека прямо в унитазе.

* * *

— Хочу в кроватку, с тобой и обнять, — сонно прошептала Настя.

— Ща отец проснётся, будет тебе кроватка! — прошипела Наталья Николаевна, стоящего рядом с Германом, державшего на руках Настю.

Виктор Сергеевич однозначно сказал, когда узнал, что Герман хочет отвезти женщин в Москву на спектакль, что они должны вернуться сразу после спектакля.

Видя его глаза, Герман понял, что спорить бесполезно, поэтому согласился с этим требованием. Хотя идиотизм, но шут с ним.

От театра они доехали до аэропорта достаточно быстро и в 23:55 вылетели в Пермь, прибыв туда около 04:00 утра.

Встречал их водитель из «Титана», так что через