Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но теперь, после слов Касьяна Кондратовича, я все перепроверил и решил добавить всего по чуть-чуть. Еще два пакета снежного «салата», еще по десять патронов к каждой единице нашего оружия, еще пол блистера аспирина, три таблетки драгоценного фуразалидола, две ибупрофена, пара тканных бинтов, замотанный в полиэтилен коробок с пятнадцатью спичками, два дополнительных ножа…
Все затребованное мне приносили из новой возведенной у стены примечательной пристройки, разделенной на четыре отдельные комнаты. Я назвал это вытянутое задание без крыши Лабазом Антипия – в память об умершем опытном охотнике медвежатнике и потому что оно было построено в том числе из всего, что было получено от разборки «небесной» хижины. Да… Хижины под потолком больше не было. Все было стариками и мной разобрано, бережно опущено на веревках вниз и сразу пущено в дело. Пока модернизировали мой вездеход в гараже Замка, в Холле тоже без дела не сидели. Пристройка еще не закончена, хотя крыша ей и не нужна. Осталось доделать еще пару комнат, а затем можно подумать о внутренней отделке – если захочется. Одна из четырех комнат, ближайшая к воротам и монастырю, теперь мое новое жилище. Комната всего три на четыре, стены скорее жердяные и занавешены уже облезлыми медвежьими шкурами, но для уединения этого достаточно, а внутрь перекочевала вся обстановка Антипия. Следующие три комнаты – склады. Два из них холловские, куда уже начали стаскивать ответственные из темных углов и не менее темных закромов. Третий склад – экспедиционный. Дело в том, что Замок сразу выделил мне все необходимое для экспедиции, что оказалось лишним, но я и не подумал возвращать излишки обратно. Пусть хранится здесь – всегда под рукой. Перед пристройкой встало несколько столов и лавок, где теперь и проводятся все наши заседания – подальше от центральной зоны.
Закончив с перепроверкой и пополнением запасов, я дернул за рычаг на приборной доске и покинул вездеход, оставив радиста спать на скамье.
Нас четверо.
Я.
Радист Касьян Кондратович. Он единственный из Замка. Я о нем пока ничего не знаю.
Получивший азы знаний и имеющий собственную земную базу знаний автомеханик и умелый повар Сергей Блат. Мрачноват, молчалив, но при этом спокоен и как он сам сказал «не слишком трясется за свою жизнь».
И бывший экспедитор улыбчивый Филимон с длинной седой бородой, чем-то похожий на каноничного Сусанина, готовый трудиться разнорабочим и еще сохранивший немало физической силы и выносливости. Он и сейчас высок и широкоплеч – а в прошлом по его словам зело сильно увлекался гиревым спортом и походами. Хорошее сочетание, что становится только лучше от его веселого нрава.
Машина полностью готова и стоит кокпитом к пока закрытым вратам Холла. Я загнал ее сюда несколько часов назад – и сделал это специально, собираясь отбыть в экспедицию именно отсюда. Не из привилегированного Замка, а из почти трущобного безысходного Холла. Впрочем, сейчас ситуация кардинально изменилась. Постоянно работает радио – не только музыка, но и радиопереговоры с другими убежищами. Теперь здесь всегда тепло и чисто, пахнет вкусной едой, много яркого света, работает ларек, а люди за столам теперь не горбятся мрачными изгоями, а заняты чтением старых книг, газет и журналом, а многие поглощены вязанием теплых вещей из медвежьей шерсти – с помощью новеньких спиц, крючков и прочих нехитрых устройств. У людей появился не только смысл существования. К ним еще вернулась и толика собственной значимости. И почти торжественное отбытие тяжелого вездехода именно из Холла позволит им приподнять свою самооценку еще чуть выше.
До отбытия всего ничего. Но я еще успею съесть тарелку жирного мясного супа и пообщаться со «своими» холловскими стариками. А затем можно и в путь…
Прощальная речь.
Те самые слова, которых я всю жизнь избегал. Куда бы ты не шел, уходить надо спокойно, по возможности быстро и быть немногословней. Этому правилу я следовал всегда – даже в тот день, когда оказались резко разорваны мои самые долгие и как я считал самые важные личные отношения.
Но в этом случае так поступить нельзя – есть шанс никогда не вернуться. А я понимал, что по крайней мере сейчас являюсь тем плутониевым стержнем, что за прошедшие дни разогрел это стылое болото. Но пришедшие со мной изменения и потрясения вместе со мной и уйдут – люди еще не привыкли действовать без внешнего раздражителя. И поэтому все вернется на свои тоскливые круги своя. Поэтому надо сказать хотя бы несколько греющих старые души фраз, но при этом не врать и даже в самой малости не кривить душой…
Никакого пиршества не планировалось – хлопотно и затратно это – но даже без всяких угощений рядом с нами собралось не меньше пары сотен стариков. Их лица говорили о многом. Кто-то старательно улыбался, кто-то не мог скрыть душащего слезливого волнения, другие уже открыто плакали, а кто-то просто, но очень выразительно молчал. Слишком много волнений для стариковских тел и душ, и они продолжали нагнетать это давление. Коротко переговорив с лидером Замка – а он на редкость умело затерялся в общей толпе и никак себя специально не выделял – я поднялся по откинутому трапу вездехода, развернулся и с этой импровизированной трибуны заговорил, скользя взглядом по обращенным ко мне лицам.
- Мы все одинаковые. Раз мы оказались здесь, раз именно нас выбрали те охотники за будущими сидельцами, а они отбирали людей по особым признакам, значит мы все тут одинаковые и особенные. Мы стойкие, деловитые и практичные люди. Да нас по-разному трепала жизнь, но как не крути – мы выстояли под ударами судьбы. И продолжаем стоять. Продолжаем жить. На самом деле, если говорить от всей души – вы куда круче меня. Я во всем уступаю вам. Хотя бы потому, что вы испытали на себе сорок лет одиночной отсидки, отбыв весь срок от звонка до звонка. А мне повезло, и я выбрался гораздо раньше.
- Да где ж повезло то? – возразил кто-то из толпы – Ты выцарапал себе свободу, Охотник!
- Во многом мне просто повезло – не согласился я – Мой успех в побеге сложился не только из-за личного упорства, но и благодаря найденному богатому тайнику, что достался
