противостоять. Его силы были разгромлены, а сам он убит. Германцы и славяне, жившие под его властью, были присоединены к гуннскому воинству, которое двинулось на запад к Центральной Европе.

Вестготское королевство на Дунае было следующим на пути наступления гуннского воинства. Его жители, обеспокоенные судьбой своих остготских соплеменников, в страхе попросили разрешение Рима переправиться через Дунай и обосноваться в границах империи, где широкая река послужит им защитой от гуннов. Император Валент приветствовал их, увидев в них новый контингент для своих сил.

Допустив, однако, готов в империю, Валент оказался достаточно глуп, чтобы позволить своим чиновникам угнетать их, и не выполнил данных им обещаний. Вестготвы выступили против своих римских союзников и двинулись на Константинополь. В Адрианополе их встретили римские легионы Валента. Это было в 376 году. В последовавшем сражении римские силы были разбиты конными готскими войнами, и император лично был среди убитых. Варварский народ, пришедший в империю, уничтожил римскую армию и императора и положил конец мифу о неуязвимости римских легионов. Это правда, что Феодосий, сменивший Валента, сумел умиротворить вестготов и постепенно сделал их лояльными федератами Римского государства. Однако он не мог уничтожить Адрианополь, равно как и скрыть тот факт, что германский народ обосновался на земле империи. Не мог он и помешать росту гуннско-германско-аланской империи в Центральной Европе, что не сулило ничего хорошего будущему Рима. Таким образом, на Дунае, так же как в Британии и на Рейне, были расставлены декорации для катаклизмов следующего века.

Глава 2. Время вторжений, 400-550 годы

Ни один из периодов европейской истории не был рассмотрен так подробно, как тот, что стал свидетелем вторжений варваров в Западную империю. Еще со времен Гиббона эти годы обладали особой привлекательностью для историков. Тем не менее только немногие периоды так трудны для понимания. Отчасти это объясняется тем фактом, что тревожные годы всегда оставляют мало письменных свидетельств. Кроме того, пришедшие в движение народы, как правило, не оставляют достаточно четких следов, которые могли бы обнаружить археологи. Приходится полагаться на обрывочные свидетельства, исторические и археологические, чтобы сложить приемлемый рассказ о годах катастроф и перемен на европейских землях, прилегающих к водам северных морей.

Верно и то, что только сейчас мы начинаем осознавать, насколько сложными были передвижения актеров этой исторической драмы вторжений. Например, историки только в недавнее время поняли, как мало значили имена (названия), носимые захватчиками, которые вторглись в римский мир. Племенные группировки в то время были неопределенными и нестабильными по составу, и подобные имена не всегда означали, что племя состояло из одних и тех же людей в любой момент времени. Кстати, вполне можно предположить, что большинство народов, пришедших в римский мир или в Центральную Европу в те годы, имели смешанное происхождение. Франки, например, являлись конфедерацией разных германских племенных групп. Алеманны тоже. О баварцах можно сказать то же самое – представляется, что они были объединением маркоманнов и квадов. До сих пор не вполне ясно, что на самом деле обозначают такие названия, как англы, саксы, фризы и юты – разные этнические группы или смешение разнообразных родов. Кто такие даны? Можем ли мы быть уверены, что остготы и вестготы, которые пришли в империю, были теми же людьми, что в III веке жили на ее границе? Вероятнее всего, прожив долгое время на юге Руси и в Дакии, они стали народами с заметной примесью славянских и аланских элементов. Разве не разумно предположить, что гунны к V веку уже не были отдельным народом тюркского происхождения, а скорее смешанной группой, включающей германские, славянские и аланские элементы? И насколько большим был аланский элемент в славянских группах, таких как белые сербы и белые хорваты, которые возглавили передвижение славян в Центральную Европу? Ни на один из этих вопросов и предположений нельзя ответить точно. Они иллюстрируют сложность и неоднозначность проблемы.

Невозможно и отделить период вторжений от того, что ему предшествовал. Передвижения, кульминация которых пришлась на V и VI века, начались намного раньше. Набеги ирландцев на побережье Западной Британии и их поселения в Корнуолле и Юго-Западном Уэльсе в III и IV веках были началом переселения кельтских народов, которое завершилось колонизацией Арморики бриттами и Далриады скоттами. Вторжение на римскую территорию германцев, желавших стать солдатами империи, их расселение в качестве laeti и вспомогательных подразделений армии в границах римского мира являлось началом событий, имевших судьбоносные последствия. Аналогично те саксонские gewissae, которые поселились в Британии в IV веке как саксонские пираты, грабившие британские и галльские берега Канала, являлись инициаторами миграции, достигшей кульминации в V и VI веках в англосаксонской Англии. Гунны, пришедшие в Центральную Европу, стали авангардом большой массы людей – славян, аваров, булгар и венгров, – последовавших за ними. Мы можем с уверенностью заявить только одно: к 400 году прелюдия завершилась, занавес поднялся, и началась собственно драма, предвестниками которой стали события предшествующего века.

Смерть императора Феодосия в 395 году ознаменовала конец эпохи. Несмотря на все свои ошибки, коих было немало, он был последним настоящим императором римского мира, который мог удерживать вместе его живущие в раздорах части, примиряя их несовпадающие интересы. Он оставил империю двум сыновьям, Аркадию и Гонорию, которым предстояло увидеть унижение гордого Рима. Они оба отказались играть роль генералов, ведущих армии на защиту имперского наследства. Аркадий был вполне доволен, живя в безопасности за стенами богатого и могущественного Константинополя. Гонорий, еще более беспомощный, удалился в укрепленный город Равенна, оставив и оборону, и все прочие государственные дела Стилихону, своему очень способному, но беспринципному германскому magister militum – высшему военному должностному лицу.

В такое трудное для Римской империи время у нее добавилось проблем в виде слабых императоров-бездельников. А ситуация была чревата гибелью для государства. За Дунаем в Центральной Европе и на юге Руси гунны активно строили германо-славянскую империю, протянувшуюся от Рейна до Урала. В границах империи, в Иллирике, вестготами, дружески расположенными к Феодосию, теперь правил амбициозный монарх Аларих, жаждавший еще земель и добычи. Войска, защищавшие рейнские границы и Британию, и те, что размещались на фортификационных сооружениях вдоль атлантического побережья, были немногочисленными. На самом деле не римляне, а франкские союзники, федераты, были основной силой, защищавшей римские рейнские границы.

Катастрофа началась с вестготов. При Аларихе они совершали набеги на Балканы. Тем самым они стали угрозой для Восточной империи, и император Аркадий решил от них освободиться. Он призвал их короля Алариха в Константинополь, одарил его богатыми дарами и коварно предложил ему повести своих людей на запад, в Италию, где на