– Лицемерка, – тихо пробормотал он.

Ее глаза расширились от негодования.

– Тебя это совершенно не касается, но я твердо намерена поговорить с матерью. Но так, как мне нужно. И тогда, когда мне нужно.

Он кивнул.

– А тем временем она может пока повариться в собственном соку!

Джулия нахмурилась.

– Ты ничего не знаешь о моей матери…

– Я знаю, что она позаботилась о том, чтобы приехать сюда и рассказать о запланированной поездке с другом в Венецию, – возразил Алан. – Несмотря на то что, вероятно, догадывалась, как ты на это прореагируешь.

Джулия растерянно смотрела перед собой, с горьким недоверием оценивая сказанное. О'Мейл не сдерживал своего натиска и постоянно давил на нее. Но что он мог поделать: холодная леди, словно закрытая непроницаемой толщей льда, была ему недоступна.

С того самого момента, как она переступила порог его дома, Алану больше всего на свете хотелось вновь поцеловать ее!

Джулия тяжело вздохнула, бросив на О'Мейла недоуменный взгляд. Сегодня он выглядел по-другому, и дело было не в щетине, не во взъерошенных волосах и не в измятой одежде. В конце концов, художник мог и не обращать внимания на свой внешний вид. Нет, было что-то еще… Только она никак не могла понять, что именно!

– Ты можешь запросто жить с мужчиной, который годится тебе в отцы. Но кто поможет твоей матери? И почему надо осуждать ее, если она пытается обрести для себя хоть капельку счастья на склоне лет? – едко проговорил Алан.

Джулия покачала головой, слабо улыбаясь и не задумываясь над его колкостями, особенно касающимися разницы лет между ней самой и ее женихом.

– Сомневаюсь, что моя мать всерьез озабочена своим возрастом. В ее роду почти все доживали до восьмидесяти!

– Вот-вот, – кивнул Алан. – Будь я на твоем месте, то хотя бы пожелал ей удачи!

Но Джулия, наконец, точно осознала, что делает Алан, и собиралась дать почувствовать ему, что все прекрасно понимает и без него.

Она уверенным тоном произнесла:

– Я пришла сюда не для того, чтобы вместе с тобой обсуждать судьбу своей матери!

Его губы искривились.

– Знаю, ты явилась попросить меня, чтобы, когда позвонит Уиндем, ответить, что я не смогу написать твой портрет.

Посмотрев на него, Джулия смогла окончательно понять, что О'Мейл не собирался выполнять ее просьбу.

– Совершенно очевидно, что я зря потратила силы, – вздохнув, торопливо сказала она и мельком взглянула на изящные золотые часики. – У меня нет времени обсуждать это с тобой, Алан…

– Конечно, не стоит заставлять Ламберта ждать, – сурово заключил О'Мейл. – И вездесущий Тони наверняка уже заскучал в автомобиле, – добавил он с издевкой.

– Насчет Ламберта ты ошибся, он опять в отъезде. Сегодня я ужинаю с подругами, поэтому не хочу опаздывать. А насчет Тони ты прав, он ждет в машине.

– Хорошо хоть в этом не ошибся.

Джулия взяла свою сумочку.

– Очень жаль, Алан, что мы не можем прийти к какому-нибудь дружескому соглашению по поводу портрета, – холодно произнесла она. – Я действительно надеялась, что нам удастся…

Его зрачки недобро сузились.

– Мне все-таки хотелось бы кое-что узнать, Джулия, – проронил Алан странным вкрадчивым тоном.

Джулии показалось, что он подошел слишком близко, и тепло его дыхания она чувствовала у себя на плечах. Все это напомнило ей о минутах, проведенных в его объятиях.

До встречи с Ламбертом, почти год назад, у нее было несколько поклонников. Отношения с ними ни в малейшей степени не казались ей серьезными. Ни один из них не смог заставить хоть немного быстрее биться ее сердце. А теперь, после помолвки с Ламбертом, уже было поздно пытаться снова отыскать в себе возможность любить и принимать чью-то любовь.

Джулия боялась повернуться лицом к Алану, стараясь сдержать участившееся дыхание.

– О чем еще тебе хотелось узнать, Алан? – спросила она.

– Скажи, что было в том письме, ну помнишь, в зеленоватом конверте… Оно тебя так перепугало, – медленно произнес О'Мейл.

Она застыла, словно окаменев, каждый мускул ее тела замер, дыхание сбилось, а к горлу внезапно подступил комок. Джулия ощутила, как кровь разом отхлынула от лица.

– Джулия! – Алан прикоснулся к ее плечу, повернув к себе. – Что с тобой? – в испуге пробормотал он, когда увидел уже знакомую реакцию женщины.

Она сглотнула, силясь что-то сказать, но язык, казалось, отказывался повиноваться ей. Перед глазами возникли неясные, размытые очертания, и разглядеть лицо Алана она уже не могла. Хотя видела, что его губы двигаются, понимала, что он, наверное, что-то говорит.

А потом все вокруг поглотила темнота…

Алан сумел подхватить Джулию, не дав ей упасть, осторожно перенес на диван. Укладывая, случайно задел заколку, и ее волосы рассыпались по подушке. Джулия показалась ему легкой как пушинка, и теперь, когда он посмотрел сверху на ее стройное тело, бледные и немного провалившиеся щеки, то с тревогой заключил, что за последние несколько дней она сильно похудела. И вообще выглядела какой-то изможденной. Из-за него? Потому что он поцеловал ее, разбудив дремлющие чувства? Или она мается из-за того письма, о котором он только что напомнил?

Последнее предположение, судя по реакции на его вопрос, наиболее вероятно. Но от кого был тот злополучный конверт? Что могло содержаться в письме, чтобы разговор о нем так убийственно повлиял на нее даже спустя несколько дней?

Джулия начала приходить в себя, ее глаза приоткрылись, но она снова зажмурила их, когда увидела над собой пристальный взгляд О'Мейла.

– Ну же, – подбадривал ее Алан. – Все будет хорошо!

Джулия сделала гримасу, как будто отвечая, что ему только так кажется, а потом медленно открыла глаза. Она тяжело вздохнула и облизала пересохшие губы.

– Можно мне стакан воды? – хрипло спросила она, отводя в сторону взгляд.

– Не двигайся, я сейчас принесу, – предупредил Алан и быстро вышел в кухню.

К тому времени, когда он вернулся, Джулия сидела на диване, поправляя растрепанные волосы.

– Мне уже лучше, – виновато сказала она.

– Ты когда-нибудь выполняешь то, о чем тебя просят? – рассердился Алан, подождав, пока та отпила немного воды из стакана и поставила его на кофейный столик.

– Редко, – ответила Джулия, опять состроив гримасу. – Уж прости меня за это. Понять не могу, что со мной случилось.

– А я могу, – резко ответил Алан. – У тебя такой вид, будто ты несколько дней не ела! – по тому, как зарумянились ее щеки, он заключил, что попал в точку, и строго спросил: – Почему ты не принимаешь пищу?