Хая сидит у окна в той же самой позе, в какой сидела Ливи несколько дней назад.

– Хая, мы услышим, когда она придет домой. Пожалуйста, отойди от окна. – Ицхак ласково дотрагивается до плеча дочери, чувствуя, как у нее напрягаются мышцы.

Хая не опускает шторы – она не пропустит приход Магды.

– Отец, я не знаю, как мы расскажем ей о девочках. – Хая устремляет взгляд на улицу.

Ицхак вздыхает. Его волнует то же самое.

– Заварю липового чая, – говорит он в ответ, и Хая кивает.

Она прижимается лицом к окну, и ее слезы скользят по стеклу, пока она бормочет молитвы, цепляясь за свою веру. Ей необходимо верить, что эти сильные слова дойдут до Циби и Ливи независимо от того, как далеко они находятся, что девочки услышат эти слова и узнают, что она жаждет их благополучного возвращения.

Повернувшись, чтобы взять у Ицхака чашку с дымящимся чаем, Хая не видит подъезжающей машины доктора Кисели. Магда выскакивает из машины, даже не дождавшись полной остановки, и бежит по тропинке.

Когда Магда врывается в дверь, Ицхак быстро берет чашку из рук Хаи, пока та не уронила ее. Потом отходит в сторону, а мать и дочь бросаются друг другу в объятия.

На пороге появляется доктор Кисели и ставит на пол небольшую сумку с вещами Магды. Ицхак и доктор обмениваются рукопожатиями. Доктор Кисели озирается по сторонам, понимая, что Циби и Ливи здесь больше нет.

– Как Магда? – наконец спрашивает Ицхак. – Она выздоровела?

– Она здорова и чувствует себя хорошо. – Губы доктора растягиваются в улыбке, но глаза не улыбаются.

– Хая, пора сказать Магде. – Ицхак поворачивается к дочери и внучке, не разжимающим объятий.

– Что сказать? – Магда отстраняется от матери. – Где Циби и Ливи?

– Иди сюда и сядь, милая моя, – произносит Хая дрожащим от слез голосом.

– Я не хочу садиться. – Магда смотрит на деда. – Ты знаешь, где они?

Ицхак не отвечает. Доктор Кисели откашливается:

– Мне пора идти, но, если ты почувствуешь недомогание или поднимется температура, я немедленно приеду.

Ицхак снова пожимает руку доктору Кисели и благодарит его. Он смотрит, как доктор идет к машине, потом закрывает дверь и, повернувшись, встречается взглядом с испуганными глазами Хаи и Магды.

– Пожалуйста, сядь, Магда. Так будет легче.

Женщины садятся на диван, а Ицхак устраивается на единственном удобном стуле. Магда с силой сжимает руку Хаи, и Хая не противится этой боли.

– Магда, твоих сестер увезли работать на немцев. Мы не знаем, где они, но они были не одни. В тот день забрали многих наших девушек.

– Увезли работать на немцев? – Магда в ужасе. Разве доктор Кисели не говорил ей, что ее сестры в безопасности? Разве не говорил, что Ливи слишком молода, а Циби не живет дома? – Не может быть!

– Хотелось бы мне, чтобы это не было правдой, – произносит ее дед.

– Но когда?

– Два дня назад. Их всех увезли два дня назад.

– В Шаббат? – Магда медленно осознает тот факт, что сестер дома нет, что Циби сейчас не в лагере «Хахшары», а Ливи не в саду; Ицхак кивает. – Зачем они это сделали? Почему поехали работать на немцев?

– У них не было выбора, сокровище мое. В списках глинковцев было только имя Ливи, и Циби поехала, чтобы позаботиться о ней.

– На какое время?

– Мы не знаем, – вздыхая, отвечает Ицхак. – Надеемся, не очень надолго. Говорят, они будут работать на немецких фермах. Могут пробыть там все лето.

Магда поворачивается к матери:

– Мама, зачем ты их отпустила?

Хая, пряча лицо в ладони, разражается рыданиями. Магда обнимает ее за плечи, привлекает к себе.

– Магда, твоя мама не могла помешать им забрать девочек. Никто не мог. – Голос Ицхака прерывается, и он достает из кармана большой носовой платок, чтобы смахнуть слезы.

Вдруг Магда отпускает мать, встает и заявляет:

– Нам надо выяснить, где они, чтобы я смогла присоединиться к ним.

Хая ловит ртом воздух.

– Мы пообещали твоим сестрам, что позаботимся о твоей безопасности. Здесь, дома.

Магда с вызовом смотрит на мать, с губ ее срываются резкие слова.

– Мы тоже дали обещание. Мама, разве ты не помнишь? – Она поворачивается к Ицхаку. – Вы оба позабыли о нашем договоре быть вместе?

– Где быть вместе? – спрашивает Ицхак. – Мы не имеем представления, где они сейчас.

– Нам сможет помочь дядя Айван. Он ведь по-прежнему во Вранове, да? – От смущения Магда краснеет, но полна решимости.

– Конечно, – медленно кивает Хая.

– Я сейчас же хочу увидеться с дядей, – настаивает Магда. – Он знает людей. У него много знакомых. Он может нам помочь.

А вдруг он слышал что-то важное, думает она.

Магда не отрываясь смотрит на заднюю дверь, через которую можно пройти к дому по ту сторону переулка, где живут ее дядя с тетей и трое их маленьких детей.

– Мы уже говорили с Айваном, и он пообещал сделать все от него зависящее, чтобы мы были в безопасности в своем доме. Это все, что он может сделать, – твердо говорит Ицхак, вновь проводя носовым платком по лицу.

Потрясенная этой ужасной новостью, Магда медленно, неохотно откидывается на спинку дивана, и Хая обнимает ее, стараясь по-матерински успокоить несчастную девочку.

Глава 9

Освенцим

Весна 1942 года

Капо поднимает разбитый кирпич и машет им перед лицом Ливи, а потом сует его ей в руки, веля осторожно положить в тележку. Циби смотрит, как кровь из ранки Ливи пачкает кирпич. Когда капо отходит, Ливи пытается обмотать больную руку рубашкой.

Ранка на ладони Ливи не зажила, и Циби пытается оторвать полоску от гимнастерки, но ткань чересчур толстая и прочная.

– Работай левой рукой. Я тебя прикрою.

Во время работы Циби загораживает Ливи от глаз капо.

Когда тележка заполняется кирпичами, капо кивает двум девушкам, работающим