Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я? Ха-ха, да она сама легла под меня. Сама. Слышишь? – гневно выплёвывает Рустам.
Резкий стоп. Осман разворачивается и замирает, смотрит в упор на Рустама.
Не понимаю, зачем брат провоцирует Османа, он больше и ростом, и физически. Я понимаю, что сейчас случится конфликт, большой такой, злой конфликт.
Один шаг – и Осман хватает Рустама за шею, прижимая к стене, молча держит, сжимая ладонь. Он ничего не говорит, не оскорбляет и не сыплет словами: методично и медленно сжимает пальцы, пока Рустам не начинает хрипеть.
Подхожу почти на цыпочках, тихо, осторожно, чтобы не попасть под горячую руку.
– Отпусти. Пойдём, – говорю почти шёпотом и кладу ладонь на руку, сжимающую шею мужчины.
Осман подчиняется, разжимая пальцы. Рустам, словно куль, падает на пол, хватаясь за горло: хрипит, стараясь отдышаться.
Тяну его в комнату за собой, не давая остановиться и продолжить. Закрываю дверь и поднимаю глаза: его взгляд словно стеклянный, чужой – он в ярости.
Глажу ладонями по груди, мягко, успокаивающе, трусь об него носом, почти мурлыкая. Его отпускает, не сразу, понемногу, но он становится прежним Османом.
– Спасибо, что не дала мне продолжить. Я бы задушил, – хрипит, но говорит спокойно.
– Сходи в душ, остудись, успокойся.
Он лишь кивает. Через минуту слышу, как включается вода в душевой и льётся довольно долго. За это время успеваю натянуть пижамку – шортики и майку и занять край кровати слева, ближе к балкону.
Не знаю, на какой стороне спит Осман, но часы и телефон кинул на тумбочке, с другой стороны.
Проверяю телефон, просматривая сообщения и звонки. Лерка уже прислала фотки: Рим, Ватикан, Венеция. Везде красота невероятная, и она счастливая с мужем, я не завидую – радуюсь искренне за подругу.
– Варя, посмотри на меня!
Медленно поднимаю глаза. Передо мной Осман в одних боксерах.
– Посмотри на меня внимательно, снизу-вверх, – приказывает, и я подчинюсь.
Смотрю: сильные ноги, широкие бёдра; заостряю внимание на уровне трусов и понимаю, что под ними Осман такой же большой, как и везде.
Нервно сглатываю, потому что в этот момент в голове молниеносно проносится парочка пошлых фантазий, очень пошлых, настолько пошлых, что у Османа челюсть бы отвалилась, если бы он узнал.
Дальше косые мышцы на животе, шикарный пресс, к которому хочется прикоснуться, широкая грудь. Сталкиваюсь с ним взглядом.
– Если вдруг в нашу комнату войдёт дед, например, а я буду ходить вот так, не хочу, чтобы ты шарахалась при взгляде на меня. Мы же вроде с тобой больше двух месяцев встречаемся, было бы странно, если бы ты не видела меня в трусах, или совсем без них.
– Я поняла, – отвечаю спокойно, но взгляд не могу оторвать.
Пялюсь на него, словно на большой и сладкий чупа-чупс, кажется, даже облизываюсь. Нам с Османом не по пятнадцать лет, и оценивание физических качеств друг друга норма.
И он прав: если бы дед сейчас нас увидел, точно бы понял, что я, как минимум, его внука в трусах не видела, не то что голым.
Снимаю линзы, предварительно поставив на тумбочку возле кровати контейнер, а Осман гасит свет.
Тело устало, но заснуть я не могу. Думаю о маме…
Я уехала почти двое суток назад, но она ни разу не позвонила и не написала сообщение. Сегодня утром, когда мы были на заправке, набрала её, но телефон был выключен. Я ведь на машине уехала, могло случится всё что угодно.
Но она не поинтересовалась, значит ли это, что ей всё равно? Георгий важнее меня? Они настолько радуются, что я наконец-то свалила?
– Варя?
– Да.
– Я всё спросить хотел. Мы уехали больше суток назад, но я не слышал, чтобы за это время тебе хоть раз позвонила мама. Почему?
– Потому что ей всё равно, – отвечаю спокойно, и сама удивлена своему безразличному тону.
– Как такое возможно? Я понимаю, тебе не пятнадцать лет, но она же мама, она должна волноваться.
– В моей семье всё… непросто. Если так можно выразиться.
– Расскажешь?
– Зачем тебе это, Осман? Мы вместе на пару дней, а дальше у каждого своя дорога. – Я понимаю, что сейчас мы играем пару, но делиться своими проблемами с незнакомым мужчиной не очень хочется.
– Сейчас ты в моей семье и, думаю, на ужине многое видела. Ты умная, смотришь и замечаешь. Уверен, сегодня за несколько часов поняла всё, что происходит между родными здесь, кто кому приходится и как к кому относится. Один лишь жест, когда ты сжала мою ладонь в момент злости на Рустама, говорит о том, что ты многое чувствуешь и теперь знаешь, как меня успокоить. Я бы тоже мог сказать, что мы вместе на пару дней, но так не получится. Хочу знать не из праздного любопытства, поверь. Хочу понять, какая ты и как такой стала. Расскажи.
– Эм… – Я мнусь, не зная с чего начать. – Моей маме сорок семь лет, но она довольно красивая женщина, высокая эффектная брюнетка. Да, у нас ничего общего во внешности, я похожа на папину сестру. Последние десять лет она отчаянно устраивает свою личную жизнь. Всё всегда происходит по одному сценарию: появляется мужчина, начинаются отношения – кафе, театр, цветы, а потом он сразу переезжает к нам с мамой в квартиру. Именно к нам, хотя у каждого из них есть своё жильё. Они живут уже вместе, но романтика продолжается, и в этот момент я начинаю мешать. Не знаю чему: ходить по квартире в нижнем белье или без, издавать громкие звуки или говорить не стесняясь. За эти годы я так и не поняла. В этот момент мама начинает намекать, что я здесь лишняя, что мешаю своим присутствием, так продолжается пару месяцев, а потом она просто говорит мне уйти. Это я в первый раз не поняла, а теперь всегда знаю точно. Я снимаю маленькую квартирку на окраине города и живу там до тех пор, пока мамин очередной мужчина не уходит, собрав чемоданчик и свалив в туман. Тогда мама звонит, я приезжаю, и она рыдает у меня на плече всю ночь, клянётся, что этот точно был последний. Но проходит год-полтора, и всё повторяется.
– А сейчас?
– Неделю назад к нам переехал Георгий, он же Гоша, и я снова в положении «мешаю». И если раньше я начинала мешать через месяц-два, то сейчас меня попросили съехать уже через неделю.
– Ты поэтому согласилась со мной поехать? – уточняет Осман.
– Отчасти да, – признаюсь ему, а самой противно до чёртиков, что я бегу из собственного дома с незнакомым мужчиной на край страны.
– И из-за моря, да?
– Именно из-за него.
Мы оба молчим, но теперь мне легче. Словно я еду с незнакомцем в поезде, и он выйдет на следующей станции, а я с облегчённой душой поеду дальше.
– Осман, скажи мне как мужчина: почему все мужья матери, имея своё жильё, переезжают к нам, не приглашая её к себе? – Я знаю ответ, но хочу, чтобы он его подтвердил.