* * *

Д'Арван стряхнул с себя эти грезы, словно Единорог — воду, выходя на берег. Д'Арван обнял его за шею, и на мгновение оба они — маг и волшебное существо — забыли о своем изгнании. Сколько еще суждено им нести это тяжкое бремя, будь оно проклято? Они с Марой точно выполняли все, о чем говорил его отец. Лесной Владыка. Его волшебство, усиленное, судя по всему, Древней магией Фаэри, не допускало в Долину смертоносную зиму Элизеф, так, что она сверкала, подобно одинокому изумруду среди скованных смертельным холодом окружающих равнин. Огромный кратер от края до края был заполнен деревьями-сторожами, которые обеспечивали укрытие и пищу врагам Верховного Мага. Д'Арван и волчья стая феи Озера оберегали Долину и ее жителей от опасных вторжений, а Мара бдительно охраняла озеро и деревянный мост, ведущий на остров, где хранился легендарный Пламенеющий Меч, который в глубокой древности был выкован Народом Драконов, Меч, ставший главным из Древних Талисманов, наделенных волшебной силой.

Д'Арван вздохнул. Если бы не этот проклятый Меч… Но роптать было бесполезно. Пока за ним не явится Единственный, для которого он создан, как было предсказано в древности, они с Марой вынуждены пребывать в изгнании.

Маг снова задал себе вопрос: кто же может быть этим Высшим Существом? Хорошо, конечно, надеяться, что он окажется на их стороне, но ведь это может быть кто угодно! А вдруг им окажется Миафан? При одной мысли об этом Дорван похолодел.

Мара.., точнее, Единорог, — ткнула его носом в живот так, что маг покачнулся.

— Конечно, — сказал он, — я понимаю тебя. Я тут размышляю о всяких глупостях, а ты хочешь в последний раз поглядеть на нашего друга Харгорна, прежде чем он уйдет.

Стемнело. Вокруг было тихо, только лягушки квакали в камышах. Д'Арван поднял посох феи, и деревья расступились перед ним, почтительно кивая верхушками. Маг и Единорог пошли по открывшейся тропе и вскоре исчезли в темном лесу, точно были персонажами сновидений.

Лагерь повстанцев находился неподалеку от озера. Хотя Д'Арван и Единорог были невидимы для смертных, они остались среди деревьев, неподалеку от опушки. Д'Арван пару раз заходил в лагерь и был обескуражен, обнаружив, что беглецы смотрят прямо сквозь него. Невидимость и без того обрекает человека на одиночество, а тут тебе еще все постоянно об этом напоминают.

Но и невидимый, Д'Анвар сделал для Ваннора и его людей достаточно, как и просил отец, и мог гордиться собой. Начал он еще задолго до их прибытия, и сделал все, чтобы у беглецов не было необходимости рубить живые деревья. Он позаботился и о шалашах для лагеря; и о том, чтобы каждый день у повстанцев было достаточно валежника из дальних пределов леса — Д'Арван переносил его поближе с помощью особого заклинания, которому научила юношу Эйлин за время его недолгого ученичества.

Если люди Ваннора собирались куда-то, перед ними тут же возникала тропа. Орешники и плодовые деревья, которых много было поблизости от озера, он заговорил так, чтобы они давали ранний урожай, и хотя сам остров и личный сад Эйлин оставались запретными, Д'Арван вызвал оттуда множество коз и птиц, позаботившись о том, чтобы их легко было найти.

Молодой маг улыбнулся, вспомнив, какими растерянными были повстанцы сначала и как быстро они освоились. Конечно, именно Дульсина, эта грозная домоправительница Ваннора, первой заметила, что им кто-то помогает и покровительствует, и не замедлила этим воспользоваться. Конечно, Д'Арван дал им гораздо лучшее убежище, чем катакомбы Нексиса!

С большой неохотой вынужден был Ваннор нарушить эту лесную идиллию. Однако им требовалось знать, что происходит во вражеском стане, а также увеличить собственные силы за счет новобранцев из внешнего мира, а для этого кто-то должен был вернуться в Нексис. К явному сожалению Мары, Ваннор выбрал Харгорна.

— Ты уверен, что ничего не забыл? — спросила старого воина Дульсина, и Ваннор, сидевший рядом на бревне, слегка улыбнулся, увидев гримасу на лице ветерана.

— Во имя Богов, Дульсина! — запротестовал Харгорн. — Я собирался в походы, когда ты еще цеплялась за юбку матери. Конечно, я все взял.

Ваннор, заметив знакомое ехидное выражение на лице Дульсины, с любопытством наклонился вперед.

Ветеран вздохнул, подняв глаза к небу:

— Да, фляга с водой, смена одежды, одеяло, кремень, кресало… — Он перечислил все свои вещи, включая сапоги и спрятанные в них кинжалы. Так. Плащ… Что же еще?

С милой улыбкой Дульсина достала из кармана платья небольшой, но туго набитый кошелек.

— А деньги? Или в Нексисе ты надеешься заработать на ужин пением? Я слышала, как ты поешь, Харгорн, и не советую тебе на это полагаться.

Ваннор, который и выделил это серебро из личных запасов, разразился смехом.

— Семь кровавых демонов! — с чувством воскликнул воин и повернулся к смеющемуся купцу. — Это ты виноват, ведь она — твоя домоправительница!

— Как это я? — возразил купец. — Ты ее привел, на себя и пеняй. К тому же я давно уволил ее, да она не уходит. Дульсина фыркнула:

— Да уж, уволил, а через неделю прибежал и умолял вернуться, потому что дом разваливался прямо на глазах. — Теперь пришел черед Харгорна смеяться над смущением Ваннора. — И так всегда, — продолжала Дульсина, обращаясь к воину. — Он прямо жить без меня не может.

— Успокойся, — проворчал Ваннор, обнимая ее за талию, — иначе я вобью в тебя уважительное отношение ко мне — а, впрочем, это давно уже следовало бы сделать!

На Дульсину эта угроза явно не произвела никакого впечатления.

— Да прекрати же смеяться, женщина! — рявкнул Ваннор.

— А ты прекрати валять дурака, — хихикнула Дульсина и убежала, прежде чем он нашелся, что ответить, — Ты всегда оставляешь за ней последнее слово? — спросил Харгорн.

— Я знаю ее уже больше двадцати лет и еще ни разу не переспорил, — заметил Ваннор, глядя на свою домоправительницу, которая проверяла содержимое мешка Фионала на другой стороне поляны. — И при всем том я бы не колеблясь доверил ей свое состояние, детей и жизнь. Честно признаться, не знаю, что бы я делал без нее, и очень рад, что она уговорила тебя тайком привезти ее сюда. Только не говори ей об этом.

Харгорн рассмеялся:

— Я знал, что ты образумишься. По крайней мере так уверяла Дульсина, — простецкое лицо купца приняло грустно-задумчивое выражение и воин подумал: «Как жаль, что он все еще сохнет по этой хитрой сучке, на которой его дернула нелегкая жениться! Ведь ясно же, что Дульсина ему очень нравится, да и она, судя по всему, давно в него влюблена. А Баннору как раз и нужна такая милая, умная, рассудительная бабенка, а не какая-то стервозная Мельникова дочка вдвое моложе, которую интересует только его состояние». — Харгорн вздохнул. Бедная Дульсина тратит свою привязанность на этого глупца, который не умеет оценить ее. Ох, будь он, Харгорн, лет на десять моложе…

Но тут появился Фионал, и вид у него был явно обиженный.