Последний предварительно сошел с лошади, положил свое ружье на землю и направился к назначенному месту.

То же самое сделал и Гарей, после чего начались переговоры.

Они длились недолго.

Мексиканец часто указывал на нас, как будто речь шла о Рюбе или обо мне. Вдруг Гарей быстро обернулся в нашу сторону и закричал по-английски:

— Знаете ли, что ему нужно? Он хочет, чтобы мы выдали капитана, а за это обещает нам свободу!

— Что же ты ему ответил? — осведомился Рюб.

— Вот мой ответ! — воскликнул Гарей, подняв кулак и ударив по лицу мексиканца с такой силой, что тот повалился на землю.

Глава 12

СМЕРТЕЛЬНЫЙ ВЫСТРЕЛ. КОНЬ РЮБА

Неожиданное окончание переговоров взбесило герильясов. Они, не ожидая приказания, с криком бросились к своему начальнику, выстроились в ряд и выстрелили, но пули не долетели до нас.

Лейтенант вскоре оправился после удара, вскочил на ноги и начал осыпать нас проклятиями. Тогда Рюб выстрелил, и мексиканец упал навзничь. Он был мертв. А в это время Гарей быстро присоединился к нам.

К нашему удивлению, ответного выстрела не последовало. Вместо того чтобы смело выступить против нас, мексиканцы только кричали и волновались.

Некоторые, окружив своего начальника, казалось, настаивали на том, чтобы тот вел их вперед, другие, подъезжая ближе, стреляли в нас. Но все без исключения, напуганные, видимо, участью товарища, старались держаться вне досягаемости наших выстрелов.

Не теряя присутствия духа, мы все время зорко наблюдали за каждым их движением.

Я не имел такого самообладания, как Рюб и Гарей, но, ободренный их примером, решил бороться вместе с ними до последней минуты. Если они оба будут убиты, то я смогу на своем быстром коне ускакать от врагов.

Но почему мексиканцы требовали только моей выдачи? Мы все трое были их врагами, но они пришли требовать только меня!

Почему же им нужен был только я? Не замешана ли тут личная вражда? У меня мелькнуло подозрение, которое вскоре подтвердилось: несмотря на ослепляющие меня лучи солнца и низко надвинутую на лицо шляпу предводителя герильясов, я разглядел в нем Рафаэля Иджурру. Теперь мне все стало ясно.

Мексиканцы, по-видимому, отказались от прямой атаки и обдумывали какой-то новый план нападения.

Они разбились на группы, после чего группа из пяти всадников отделилась от остальных и стала кружить вокруг нас. Это была одна из старых индейских уловок, к которой дикари прибегают в прериях. Отделившиеся пять человек должны были описывать вокруг нас все меньшие и меньшие круги, постараться убить наших лошадей и заставить нас израсходовать все заряды. Когда все это будет сделано и у них самих тоже не останется зарядов, к ним присоединятся остальные товарищи и воспользуются лассо. Последнего я и мои друзья боялись больше, чем пуль.

Вполне сознавая, что хитрость врага увеличивала опасность нашего положения, мы все-таки не приходили в отчаяние. Теперь мы изменили позицию, став спиною друг к другу так, чтобы наши ружья были обращены в три стороны.

Вскоре раздались выстрелы. Вражеские пули без всякого вреда пролетали над нашими головами, но одна из них все-таки попала в ногу лошади Рюба, слегка поцарапав ее.

Никто из нас не отвечал на выстрелы противника, потому что мексиканцы были такими искусными наездниками, что попасть в них было гораздо труднее, чем в птицу во время ее полета. Мы могли, конечно, убивать их лошадей, но на это не стоило тратить зарядов. Мы хорошо знали, чего добивались наши враги: оставить нас без зарядов. Это была их главная цель.

Мексиканцы возобновили стрельбу. На этот раз выстрелы были более удачными: одна пуля задела плечо Гарея, а другая просвистела у самой щеки Рюба.

Дальше здесь оставаться было нельзя. И я предложил, быстро вскочив на коней, мчаться к скале. Там мы будем сзади защищены мезой, а спереди — лошадьми, и, таким образом, нам будет легче выдержать нападение.

Рюб мой план одобрил.

Не теряя ни минуты, мы отвязали лошадей, сохраняя полное спокойствие, и, прежде чем враги успели что-либо сообразить, поскакали к скале.

Такой внезапный поворот дела произвел среди герильясов замешательство. Это помогло нам быстро добраться до цели, хотя нас и задерживала раненая лошадь Рюба.

Сперва мексиканцы испугались, вообразив, что мы решили ускакать, но, разобравшись, в чем дело, разразились радостным хохотом: «Как хорошо, они сами лезут в ловушку!»

Подъехав почти вплотную к скале, мы быстро соскочили с коней, повернулись спинами к мезе, поставили перед собой лошадей и, держа уздечки в зубах, направили ружья на врага, мчавшегося за нами.

Наш энергичный отпор произвел на преследователей определенное впечатление, и некоторые из них отступили. Мы сразу оценили всю выгоду нашего положения: неприятель уже не мог окружить нас, так как сзади была неприступная скала. Вообще, трудно было выбрать для защиты более удобное место. Это обстоятельство не ускользнуло и от наших врагов, и их радость сменилась озабоченностью. Вдруг снова раздались ликующие голоса, и мы увидели еще пятерых всадников, ехавших на помощь своим товарищам. До сих пор они, вероятно, находились за скалой и поэтому не были замечены нами.

Как только вновь прибывшие присоединились к своим товарищам, двенадцать человек выстроились перед нами на равном расстоянии друг от друга. Иджурра с тремя мексиканцами остановился прямо против нас. В одном из новоприбывших я узнал разбойника Эль Зорро (по-испански — лисица), часто посещавшего наше село и бывшего теперь правой рукой Иджурры.

План герильясов был ясен: они хотели, не нападая, продержать нас до тех пор, пока голод и жажда не заставят нас сдаться.

Заметив, что неприятель расположился прочно, Рюб стал жалеть, что мы выбрали для защиты это