– Я из «Пост». Только бы они его взяли!

«И что я им скажу, если это случится?»

– Выходит, это он. И тут и там поспел, гад.

Полицейский молодой, возбужденный, словоохотливый. Я обернулась к нему.

– В каком смысле: и тут и там?

– Мы только что нашли на той стороне улицы мертвого парня в машине.

– Что?! – Я судорожно пыталась отыскать место еще одного преступления.

– Ему перерезали горло. Чистая работа. Сидит как живой. В костюме и при галстуке. Часа не прошло, как он еще дышал. Да, странные тут делишки происходят нынче вечером…

– А кто он?

– Без понятия. Ни удостоверения при себе, ни кредиток, ни даже прав. Машину явно хорошо обыскали до нас.

Тем временем капитан-пожарный и первый полицейский протолкались к нам обратно.

– Поймали? – весело спросил их мой собеседник.

Его коллега мрачно качнул головой.

– Слишком плотная толпища. Он мог быть совсем рядом и оставаться для нас невидимкой. Но никакого запаха мы не учуяли.

– Дай-ка я гляну, – вызвался молодой и направился к ограждению.

По спине у меня скатилась струйка холодного пота. А ведь действительно он и сейчас может быть там. В двух шагах от ленты. И пока я ходила вдоль ограждения, он был там. И запросто мог меня пристрелить. Пожалуй, пора отсюда выбираться. А как? Таксист меня, конечно, не дождался. А пешком – это нет, извините… И в метро я сунуться не решусь.

Пока я размышляла, к границе полицейского периметра подкатило желтое такси. Дверца распахнулась, и из машины выскочил долговязый парень сразу с двумя фотокамерами на шее. А вот и официальная пресса. Пока таксист будет выбивать парню чек, у меня есть секунд тридцать – сорок. Я сорвалась с места и замахала рукой.

– Такси! Эй, не отпускайте его!

Парень увидел в моих руках камеру и что-то сказал таксисту.

– Спасибо, – выдохнула я, подбегая, швырнула сумочку и «Кэнон» на заднее сиденье и полезла следом.

– Вы из газеты? – спросил парень.

– Нет! – И уже таксисту: – В аэропорт Кеннеди! Срочно!

– Э, погодите… я мог вас где-то видеть?

– Отстаньте, я опаздываю!

* * *

Мой рейс приземлился в аэропорту Рейгана в десять пятнадцать вечера. У турникетов на выходе меня дожидался человек с табличкой в руках, на которой было крупно выведено «Дж. Гласс». На таксиста он не походил. Скорее на преуспевающего менеджера. Я направилась сразу к нему.

– Я Джордан Гласс.

– Специальный агент Симс, – хмуро представился он. – Вы опоздали. Прошу за мной.

Он быстрым шагом направился по длинному коридору. Когда мы проходили мимо ворот с надписью «Выдача багажа», я крикнула ему в спину:

– Постойте! У меня тут вещи с того рейса. Камеры.

– Ваши камеры, мисс Гласс, мы давно забрали.

Прекрасно.

Агент Симс провел меня через служебный выход, и в ноздри сразу ударила прохлада. В Вашингтоне тоже осень, но в отличие от Нью-Йорка здесь пахнет почти как дома, в Миссисипи. Сейчас я живу в Сан-Франциско, но ничто и никогда не вытеснит из моих воспоминаний влажный субтропический воздух дома, наполненный ароматами садов, хлопка и дубовых рощ, среди которых прошло мое детство.

Бетонка блестела после недавнего дождя, в ней отражались огни аэропорта и сигнальные дорожки взлетно-посадочной полосы. Симс помог мне забраться в электрокар, сел сам и махнул рукой шоферу в синем комбинезоне. В кузове тускло поблескивали алюминиевые кофры с моим профессиональным барахлом.

– А я думала, мы поедем в город, – стараясь перекрыть шум самолетных двигателей, крикнула я. – Мне назначили встречу в Доме Гувера.

– Шефу пришлось срочно вернуться в Квонтико, – ответил Симс. – Там теперь и встретитесь.

– А как мы туда попадем?

Он молча указал куда-то в темноту. Через несколько секунд из нее выступил силуэт полицейского вертолета на полозьях. Электрокар мягко остановился. Агент Симс молча побросал в вертолет мои вещи, а потом вернулся за мной. Залезая в вертолет, агент Симс слегка ударился макушкой о низкую переборку, но это, кажется, не испортило его настроения. Ему явно больше улыбалось добираться до Квонтико по воздуху, чем трястись в машине по шоссе.

Уже через минуту мы поднялись в ночное небо над столицей. Сбоку мелькнула пятиугольная тень Пентагона. Мы взяли курс на юг, в качестве ориентира придерживаясь освещенной огнями бетонки 1-95. А уже через десять минут снизились над морской базой Квонтико и приземлились на вертолетной площадке Академии ФБР. Там нас ждал еще один агент, которому Симс поручил заняться моим багажом, а сам провел меня в здание. Мы быстро поднялись на лифте, миновали длинный темный коридор и вошли в пустую комнату – белую и стерильную, как монашеская келья.

– Подождите здесь, – коротко бросил Симс и удалился.

Дверной замок за ним звонко щелкнул. Они что, боятся, что я начну везде рыскать и заглядывать во все их секретные комнатки? Если через пять минут здесь никто не появится, не знаю, что я с ними со всеми сделаю! Я не могу сидеть в этой палате для буйнопомешанных, едва спасшись из пожара и изнывая от боли в правом боку, которая не отпускала меня с той самой минуты, как я приземлилась на ребра в вонючем переулке.

Воспоминание об этом тут же вернуло меня к мыслям о самом пожаре и гибели Вингейта. Без него расследование будет продвигаться страшно медленно, в этом нет никаких сомнений. Как и в том, что теперь я никому не позволю отодвинуть меня на второй план, как год назад!

Замок снова щелкнул. Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое. Сначала Дэниел Бакстер, который за все время, что мы не виделись, практически не изменился. Все такой же темноволосый и крепко сбитый вояка. И с таким же цепким взглядом. За его спиной маячил высокий старик в дорогом костюме, на лбу у которого было написано, что он в свое время с отличием окончил Йель. Бакстер и не подумал поприветствовать меня. Он решительно прошел вперед, опустился на один из свободных стульев и с ходу начал:

– Знакомьтесь, мисс Гласс, это доктор Артур Ленц. Психолог-криминалист и заодно судебный психиатр, консультирующий ФБР.

В отличие от Бакстера Ленц протянул было мне руку, но я предпочла этого не заметить и просто кивнула ему. Мне всегда почему-то неловко обмениваться рукопожатиями с мужчинами. С моей точки зрения, пожимая тонкую женскую руку, они лишний раз убеждаются в своем превосходстве над собеседницей и это задает тон всему последующему разговору. Поэтому я избегаю рукопожатий. Близких друзей я могу и обнять. Остальные обойдутся вежливым кивком.

– Пожалуйста, садитесь, – сказал Бакстер.

– Нет, спасибо.

– Можно полюбопытствовать, почему вы не прилетели раньше, как мы договаривались?