Вернувшись за контейнером, я прошла в секцию идентификации, где на столах стояла добрая дюжина компьютеров, а по полу, точно змеи, извивались десятки кабелей. За этими столами трудился учетный персонал: вводил в компьютеры сведения, полученные из центра помощи семьям, а также информацию от экспертов – отпечатки пальцев, рентгеновские снимки, антропологические, патологические и стоматологические данные.

Я приметила знакомую фигуру – полукруглые очки едва держатся на кончике носа, верхние зубы покусывают нижнюю губу. Примроуз Хоббс тридцать с лишним лет проработала медсестрой отделения реаниматологии, прежде чем сменила дефибрилляторы на папки, перейдя в архив медицинской документации пресвитерианского госпиталя в Шарлотте. Но с миром травматической медицины она окончательно не порвала. Когда я вступила в ОЗЧС, Примроуз уже была испытанным ветераном группы Четвертого региона. Разменявшая шестой десяток, она была терпелива, расторопна, и ничто на свете не могло выбить ее из колеи.

– Можно кое-что проверить? – спросила я, пододвигая к ее рабочему месту складной стул.

– Секунду, детка, – бросила Примроуз, продолжая печатать.

Отсвет монитора озарял ее лицо. Наконец она закрыла папку и повернулась ко мне:

– Ну, что там у тебя?

– Левая ступня. Определенно принадлежала старому человеку. Предположительно мужчине. Возможно, чернокожему.

– Давай-ка глянем, у кого не хватает ступни.

ОЗЧС пользуется программным пакетом «VIP», который отслеживает прохождение останков через все этапы идентификации, сохраняет все данные и сравнивает прижизненную и посмертную информацию. Эта программа оперирует больше чем 750 уникальными идентификаторами для каждого объекта и сохраняет цифровые записи – такие, как фотографии и рентгеновские снимки. Для каждого случая положительной идентификации «VIP» создает документ, в котором содержатся все использованные параметры.

Примроуз принялась нажимать на клавиши, и на мониторе возникла таблица посмертных данных. В первом столбце – список пронумерованных останков. Курсор заскользил по полям таблицы, остановился на столбце «Не обнаружены части тела» и двинулся вниз. На сегодняшний день были зарегистрированы четыре трупа, у которых отсутствовала левая ступня. Щелчком мышки Примроуз выделила в таблице все четыре случая.

Номер 19: белый мужчина, предположительный возраст – тридцать лет. Номер 38: белая женщина, предположительный возраст – двадцать лет. Номер 41: женщина афроамериканского происхождения, предположительный возраст – двадцать пять лет. Номер 52: нижняя часть туловища мужчины, афроамериканца, предположительный возраст – сорок пять лет.

– Кажется, пятьдесят второй подходит, – заметила я.

Примроуз перевела курсор на столбцы, в которых были указаны рост и вес. Джентльмен под номером 52 при жизни предположительно имел рост шесть футов два дюйма и весил двести пятьдесят фунтов.

– Не подходит, – возразила я себе самой. – Эти пальчики не могли принадлежать борцу сумо.

Примроуз откинулась на спинку стула и сняла очки. На ее висках и лбу завивались седые кудряшки, выбившиеся из узла волос на затылке.

– Сейчас анализ ДНК не так уж необходим для опознания, в основном хватает стоматологических данных. Тем не менее я зарегистрировала изрядное количество разрозненных частей тела. – Женщина позволила очкам выскользнуть из пальцев и закачаться на цепочке, которая обвивала ее шею. – На сегодняшний день нам удалось идентифицировать только считаные экземпляры. Положение улучшится, когда прибудут на опознание новые тела, но тебе, вполне вероятно, придется подождать анализа ДНК.

– Знаю. Я надеялась на везение.

– Ты уверена, что это мужская ступня?

Я изложила принцип работы дискриминантного функционального анализа.

– То есть программа берет твоего покойника и сравнивает с группами, для которых были зафиксированы параметры?

– Именно.

– И эта ступня была отнесена к мужскому полу.

– Да.

– Компьютер мог и ошибиться.

– Очень даже может быть, потому что я до сих пор не уверена насчет расы.

– Это так важно?

– Конечно. Некоторые народности отличаются заведомо мелким сложением. Взять хотя бы мбути.

Примроуз вопросительно вскинула седые брови.

– Это пигмеи дождевого леса Итури, – пояснила я.

– Милочка, у нас в Штатах пигмеи не водятся.

– Не водятся. Но на борту самолета могли быть азиаты. Многие из них меньше ростом, чем уроженцы западных стран, а стало быть, и ноги у них, как правило, меньше.

– Не то что мои копытца сорок второго с лихвой размера. – Примроуз покачала обутой ногой и рассмеялась.

– В чем я совершенно уверена, так это в возрасте. Хозяину ступни было за пятьдесят. Чуть больше, полагаю.

– Что ж, давай проверим список пассажиров.

Она вновь нацепила на кончик носа очки, застучала по клавишам, и на экране монитора появилась таблица прижизненных данных. Внешне она была схожа с предыдущей таблицей – кроме того, что здесь почти не было пустых ячеек. Столбец за столбцом: имя, фамилия, дата рождения, группа крови, пол, раса, рост, вес и множество других параметров. Примроуз щелкнула по столбцу «Возраст» и выбрала сортировку по этому критерию.

На борту рейса 228 «Эйр транссаут» было только шесть пассажиров старше пятидесяти лет.

– Слишком юными призвал их к себе Господь.

– О да, – прошептала я, не отрывая взгляда от экрана.

На минуту мы обе примолкли, затем Примроуз шевельнула курсором, и мы разом подались вперед.

Четверо мужчин. Две женщины. И все – белые.

– Ну-ка, выберем сортировку по расе.

Согласно таблице прижизненных данных на борту было шестьдесят восемь белых пассажиров, десять афроамериканцев, два латиноамериканца и два азиата. Оба пилота и весь обслуживающий персонал – белые. Ни одного чернокожего старше сорока. Оба азиата – двадцати с небольшим лет, видимо студенты. Масако Такагучи, можно сказать, повезло. Ее тело не было изувечено, и ее уже опознали.

– Наверное, лучше зайду в другой раз. Пока что можешь ввести в таблицу возраст – примерно пятьдесят лет и больше. И то, что жертва страдала подагрой.

– Мой бывший тоже страдает подагрой. Это единственная его человеческая черта. – Живот Примроуз всколыхнулся от смеха.

– Хм… можно попросить тебя еще об одной услуге?

– Конечно, детка.

– Проверь Жана Бертрана.

Примроуз отыскала нужную строчку и провела курсором до столбца «Текущий статус».

Тело Бертрана пока не было опознано.

– Вернусь, когда разузнаю о нем побольше, – сказала я, забирая контейнер под номером 387.