— Где нашли ее?

— В Национальном парке Тринити. Первой женщине было девятнадцать лет. Второй — двадцать. Студентки колледжа. Общительные, спортивные, одинокие. Обе подрабатывали. Первая — барменом, вторая — в книжном магазине. Обе были поражены электрошокером, связаны нейлоновой веревкой, рты залеплены скотчем. Обе были удушены красными шарфами, оставленными на телах.

Горло больше не сжималось, но все тело словно онемело.

— И шарфы завязаны бантом.

— Да, завязаны бантом.

Фиона прижала ладонь к дико забившемуся сердцу.

— Перри в тюрьме. Он все еще в тюрьме.

— Он никогда не выйдет оттуда, Фи. Он под замком, под крепким замком.

— Это подражатель.

— Не просто подражатель. — Дейви успокаивающе сжал ее плечи. — Не просто подражатель, Фи. В расследовании дела Перри не разглашались некоторые детали, как, например, то, что Пери срезал пучок волос со своих жертв и рисовал номер на тыльной стороне правой ладони.

Онемение потихоньку проходило, но Фиона хотела, чтобы оно вернулось, чтобы заблокировать тошноту, зарождавшуюся в животе.

— Значит, он кому-то рассказал. Или кто-то из расследователей кому-то рассказал… или кто-то из криминалистов, или медэкспертов.

Держа ее за плечи, Дейви смотрел ей прямо в глаза.

— Может быть. Полиция рассматривает все эти возможности.

— Дейви, не обращайся со мной как с идиоткой. Эти детали могли разгласить десятки людей. Прошло почти восемь лет с…

— Я знаю. Мне жаль, Фи. Ты должна знать: полиция вплотную занимается этим делом. Мы хотели тебя предупредить. Вполне вероятно, что журналисты найдут связь очень быстро. Они могут накинуться на тебя.

— С прессой я справлюсь. А семья Грега?

— Их тоже известили. Я знаю, как тебе тяжело, Фи, но постарайся не волноваться. Его поймают. И как бы это ни было страшно, но подонок в точности копирует Перри. Юные студентки. А тебе уже не двадцать.

— Да. — Она постаралась сдержать дрожь в голосе. — Но я единственная, кому удалось сбежать.

Хотя Саймон не слышал, о чем они говорили, он понял: что-то случилось. Плохие новости, или беда, или то и другое вместе. И вряд ли Фионе кто-то нужен сейчас, тем более если этот кто-то — почти что незнакомец.

Он подумал, не забросить ли пса в грузовик и уехать. Это было бы грубо, но он не видел в этом ничего особенного.

Но, с другой стороны, это было бы проявлением черствости, а вот черствость он не выносил.

Надо дождаться, пока уедет помощник шерифа, выслушать извинения этой женщины и ретироваться. И все приличия будут соблюдены.

К тому же — о чудо из чудес — Джоз действительно вышагивал рядом с ним процентов тридцать времени. Даже то, что щенок сотрудничал — не слишком сопротивлялся и покорно останавливался по команде благодаря трем шествующим рядом лабрадорам, — не умаляло успех.

Так что он вернется домой, воодушевленный достигнутыми результатами, еще немного поработает, а потом выпьет пива.

Что ж, если не считать мертвую птицу, день вполне удался.

Когда патрульная машина покатила прочь, Фиона, вопреки ожиданиям Саймона, не подошла, чтобы попрощаться и заняться улаживанием того, что там она должна уладить. Она постояла несколько минут, таращась на дорогу, а потом направилась к веранде и села на ступеньки. И больше не шевелилась.

Ну, тогда я сам попрощаюсь, решил Саймон. Ничего сложного. Мол, забыл кое о чем, а теперь вспомнил и должен уехать. Собака делает успехи, бла-бла-бла, пока.

Он направился к ней, довольный, что пришлось всего пару раз дернуть за поводок, подгоняя щенка. А когда подошел, увидел ее мертвенно-бледное лицо и дрожащие руки, сцепленные на коленях. Черт, черт, черт. О том, чтобы непринужденно уйти, теперь не могло быть и речи, поэтому Саймон сгреб щенка в охапку, пока тот не вздумал запрыгнуть к ней на колени.

— Плохие новости?

— Что?

— Помощник шерифа привез плохие новости. С Сильвией все в порядке?

— Да. Речь шла не о Сильвии.

Собаки, чувствуя настроение женщины, обступили ее. Большой желтый Лабрадор положил голову ей на колено.

— Э-э… Мы должны… — Она явно пыталась взять себя в руки. — Мы должны поработать над командами «сидеть» и «ждать».

— Не сегодня.

Фиона посмотрела на Саймона снизу вверх, но он не понял, что скрыто в ее глазах. Горе? Страх? Шок?

— Да, — согласилась она, — не сегодня. Простите.

— Без проблем. Увидимся на следующем занятии.

— Саймон. — Фиона вздохнула, почувствовав его колебания. — Вы не могли бы… не могли бы задержаться ненадолго?

Он хотел сказать «нет»… хотел найти в себе силы сказать это. Может, и нашел бы, если бы не видел совершенно отчетливо, что ей так же трудно попросить его, как ему — согласиться.

— Хорошо.

— Пусть Джоз побегает немного. Большие парни последят за ним. — Саймон отстегнул поводок. — Играть. Близко. Близко, — повторила Фиона, поглаживая собак. — Смотрите за Джозом, идите играть.

Лабрадоры поскулили и побежали во двор, оглядываясь на хозяйку.

— Они знают, что я расстроена, и хотели бы остаться, пока я не успокоюсь. Может, все-таки вам лучше уехать?

Саймон сел рядом с ней.

— Я не очень хороший помощник в таких делах.

— Не очень хороший — лучше, чем никакой.

— Ладно. Думаю, вы хотите рассказать мне о плохих новостях.

— Наверное. Все равно вы об этом услышите. Остров маленький.

И все же несколько минут она молчала, видимо собираясь с мыслями.

— Несколько лет назад серийный маньяк похищал и убивал девушек. Им было от восемнадцати до двадцати трех лет. Студентки. За три года он убил двенадцать человек. Калифорния, Невада, Орегон, Нью-Мексико, штат Вашингтон — места похищений, или захоронений, или того и другого.

У Саймона промелькнуло какое-то воспоминание, очень смутное, но он промолчал.

— Все они были одного и того же типа — не лица, поскольку похититель менял расы и цвет кожи, — но похожего телосложения. И все — студентки, спортивные, общительные, любящие проводить время на свежем воздухе. Выбрав мишень, он выслеживал ее неделями, иногда дольше. Педантично, терпеливо изучал распорядок дня намеченной жертвы, привычки, манеру одеваться, друзей, родственников. Он пользовался диктофоном и блокнотом. Все девушки увлекались пробежками, пешими походами или ездой на велосипеде.

Фиона сделала глубокий вдох, словно собираясь нырнуть в мутную воду.

— Он предпочитал женщин, которые выходили из дома одни рано утром или в сумерках. Он двигался им навстречу — можно было подумать, что он — обыкновенный любитель бега или турист, но когда приближался, вырубал своих жертв электрошокером. Обездвиженную девушку он переносил в свою машину. Багажник выстилал полиэтиленом, чтобы не осталось никаких следов ни от живой, ни от мертвой.