В чем заключался смысл этого представления?

Для меня это было словно подведение итогов, ритуальное жертвоприношение всего того, что столько времени было частью моей жизни. Этот хэппенинг не только вошел в историю, но и как бы подвел итог определенного этапа в моей жизни. После представления я был изнурен, обескровлен. Я много думал потом, анализировал свои чувства. Я все время видел, что вокруг меня бродит призрак мрачного разрушения и, как никогда, чувствовал, что театр должен стремиться к свету. Тем не менее я всегда говорил себе: «Не забывай, что цветок лотоса вырастает из ила». Нужно исследовать болото, дотронуться до смерти и грязи, чтобы подняться к чистым небесам. С этого момента я стал сторонником светлого, целебного и освобождающего театра. Я понял, что должен идти в противоположную сторону и пришел к идее театра-совета. Если кто-нибудь хотел выступить в театре, я говорил ему: театр – это магическая сила, личный непередаваемый опыт. Он принадлежит не актеру, он принадлежит всем. Достаточно одного решения или даже намека на него, чтобы эта сила изменила твою жизнь. Приходит пора, и человек перестает ходить по кругу и вырывается из цепей ошибочного самовосприятия. В мировой литературе важное место занимает тема двойника, который понемногу вытесняет человека из его собственной жизни, занимает его любимые места, завладевает друзьями, семьей, работой, превращая человека в парию или, согласно некоторым версиям этого мифа, убивая его. Что касается меня, я убежден, что мы и есть двойники, а не «оригинал».

Вы хотите сказать, что мы идентифицируем себя с персонажем, который на самом деле карикатура на наше внутреннее я?

Абсолютно верно. Наше самовосприятие…

Другими словами, идея, что человек делает себя сам…

Да, наше эго (не важно, как мы назовем эту часть нашей натуры) не что иное, как бледная копия, приблизительный образ нашего внутреннего «я». Мы идентифицируем себя с нелепым, иллюзорным двойником. И вдруг появляется «Оригинал». Хозяин возвращается на свое законное место. В этот момент «я», которое ограничивали, чувствует себя преследуемым по пятам смертью, что действительно так. Потому что «Оригинал» поглотит двойника. Во время процесса идентификации с двойником люди должны понимать, что этот захватчик не кто иной, как глубинная природа человека. У нас нет ничего, все принадлежит «Оригиналу». Наш единственный шанс – что появится «Другой» и устранит нас. Мы станем не жертвой этого преступления, но его соучастниками. Речь идет о священном жертвоприношении, во время которого человек полностью и без грусти передает себя хозяину…

Говоря вашими словами, театр может помочь человеку вернуться к «оригиналу»?

Принимая во внимание то, что мы живем под гнетом самовосприятия нашего собственного представления о себе, почему бы не попробовать принять абсолютно противоположную точку зрения? Например, завтра ты будешь Рембо. Ты встанешь как Рембо, почистишь зубы, оденешься, как он, будешь думать, как он, ходить по городу, как он. В течение недели, двадцать четыре часа в сутки, и никто (включая друзей и близких, которым ты ничего не объяснишь), никто, кроме тебя самого, не будет знать, что ты поэт. Ты будешь автором-актером-зрителем, представляющим не на сцене, а в жизни.

Если я правильно понял, вы поначалу объясняли эту теорию тем, кто приходил к вам за советом, а потом составляли для них программу…

Точно! Эта программа состояла из поступка или серии поступков, которые следовало совершить в течение определенного времени: за пять, или двенадцать часов, или за сутки… Эти программы разной степени сложности разрушали тот персонаж, с которым человек себя идентифицировал, и восстанавливали его связи с его настоящей природой. Одному атеисту я приказал стать на несколько недель праведником. Равнодушной матери велел на протяжении столетия изображать материнскую любовь. Судье велел переодеться бродягой и просить милостыню перед террасой одного ресторана. Он должен был доставать из своих карманов пригоршни стеклянных кукольных глаз. Таким образом я создавал персонаж, способный влиться в повседневную жизнь и улучшить ее. Именно тогда мои театральные изыскания понемногу обрели целебную силу. Из постановщика я превратился в театрального советчика, который подсказывал людям, как им сыграть свою роль в комедии существования.

Признаюсь, что отношусь несколько скептически к результатам такой театральной терапии, хотя сама по себе идея очень занятная. Как равнодушная мать могла согласиться играть роль любящей матери в течение всей своей жизни?

В первую очередь не забывай, что все мои клиенты страдали от диктата своего двойника. Они приходили ко мне, потому что плохо себя чувствовали и догадывались, что внутри них скрыт абсолютно другой человек. Таким образом, процесс основывался на их реальном желании измениться. Например, равнодушная мать очень мучилась, оттого что не может полюбить своего сына так, как он заслуживает. Кроме того, я верю в силу подражания, в силу слова. Праведник будет делать успехи, подражая Иисусу Христу. Почему же уставший от своего безбожия атеист не может начать изображать праведника?

Действительно, почему бы и нет? Но ведь это не так просто – день ото дня жить такой жизнью. Это все равно, что посвятить себя духовным практикам…

Верно. Но если благодаря этому процессу мать станет чуть менее равнодушной, а атеист сделает шаг в сторону веры, разве это будет не чудесно?

Толкование сновидений занимает главное место в деятельности артиста-шамана – режиссера-постановщика – мистического клоуна во время поисков другой формы безумия (мудрости).

Да, хотя толкованием снов занимались со времен сотворения мира. Со временем изменились только способы толкования – от упрощенной системы, состоящей из систематического присвоения символического значения тому или иному образу, до концепции Юнга, которая гласит, что сон нужно не объяснять, а прожить во время бодрствования и с помощью анализа увидеть, куда он приведет. Следующий этап ушел еще дальше. Он состоит в том, что, осознав, что ты видишь сон, нужно попытаться войти в него, чтобы изменить содержание.

Эта практика стала известна благодаря Карлосу Кастанеде…

Он ее популяризировал, но не изобрел. В действительности первая книга, посвященная осознанному сновидению, была, насколько я знаю, опубликована во Франции. Она называлась «Сновидения и способы ими управлять». Автор, Эрве де Сен-Дени, уже в 1867 году приблизился к сути вопроса, как ты увидишь из этого фрагмента, который я тебе прочитаю: Поскольку сон – отражение реальной жизни, то случающиеся в нем события обычно следуют (несмотря на свою бессвязность) определенным хронологическим законам, соответствующим нормальной последовательности реального события. Я хочу сказать, что если мне, например, снится, что я сломал руку, то мне будет казаться, что я ношу ее на перевязи, и я буду очень осторожен, а если мне снится, что в комнате закрыли ставни, то я буду полагать, что внутри стало темно. Если я во сне прикрываю рукой глаза, у меня возникнет то же ощущение, которое появилось бы при аналогичном жесте во время бодрствования, то есть я перестану видеть образы находящихся передо мной объектов. Затем я задумался, не создаст ли мое воображение при закрытых глазах новые объекты и смогу ли я сосредоточиться на них. Опыт показал, что это предположение было правильным. Прикрыв во сне глаза рукой, я стер ту картину, которую пытался безрезультатно изменить, используя одну лишь силу воображения. Точно так же, как в реальной жизни, какое-то мгновение я ничего не видел. Затем стал старательно вызывать в памяти знаменитое нашествие монстров, и, как по волшебству, это воспоминание отчетливо возникло в моей голове. Оно было настолько чистым, светящимся, бурным, что до пробуждения я даже не понял, как произошел этот переход… Если мы окончательно утвердимся во мнении, что воля может сохранять во время сновидения достаточную силу, чтобы управлять мозгом, находящимся в мире иллюзий и реминисценций (так же как днем управляет телом, действующем в реальном мире), то мы сможем сделать вывод, что у человека существует определенный навык выполнения подобных действий. В сочетании с осознанным пониманием своего состояния во сне это умение мало-помалу приведет упорного человека к значительным результатам. Он не только признает возможность использования воли в управлении осознанными и спокойными снами, но и поймет, что она влияет на бессвязные и кошмарные сновидения. Бессвязные сны и сумбурные и болезненные кошмары в значительной степени реализуются под этим влиянием. В результате приобретенного знания и свободы духа мы получаем возможность отгонять неприятные образы и призывать светлые. Страх перед кошмарами уменьшится по мере того, как мы осознаем их жестокость, а желание видеть приятные сны станет более сильным, когда мы осознаем возможность призывать их. Вскоре желание станет сильнее страха. И, принимая во внимание тот факт, что основная задача – заставить появиться образы, приятные сны будут превалировать. Таково описание явления, присутствующего в моей жизни постоянно.