Возвращаясь же ещё раз к секретности инструкции, зададим себе вопрос: «Всегда ли разумно и допустимо даже в секретной инструкции указывать истинную цель деликатного дела?» А вдруг эта инструкция в дальних заморских краях да не в те руки попадёт? Насчёт того, куда и как идти, какие бусы и сколько кому дарить, — насчёт этого можно и нужно написать правду. А вот насчет того — за чем идти?

Зачем?

Проще и надёжнее было обозначить как цель «поиск Северного прохода», и — точка! За коей точкой, на самом деле, следовало многозначительное многоточие…

ВЕРСИИ, высказанной выше, в современной научной литературе по теме не найти. Советский переводчик дневников Кука, автор обстоятельной вступительной статьи и комментариев к ним Я.М. Свет — при всей основательности изложения материала — не пошёл дальше традиционных оценок, что для его задач вполне объяснимо и оправданно. Однако присмотреться к третьей экспедиции Кука попристальнее в разрезе её разведывательного аспекта не взял себе за труд вообще ни один, насколько мне известно, историк.

Да и у меня подозрения на сей счёт возникли далеко не сразу… Я ведь — человек русский, значит, в чём-то — неистребимо простодушный, и мне за «коварный Альбион» — традиционный, старый — думать сложно… Но уж очень крепко учит нас сейчас внешний мир, а англосаксы — особенно. И учит так, что волей-неволей начинаешь при необходимости постигать их иезуитскую логику, где место простодушию если и есть, то — фальшивому, напускному, коварному.

Веками внешний мир относился к русским свысока. В каких только несуществующих пороках и грехах нас, русских, не обвиняли и не обвиняют! Зато русские слишком часто боялись и боятся обидеть иностранцев необоснованными подозрениями. А стоит ли бояться? Тем более что исторических оснований для подозрений у нас намного больше, чем у них!

Так что версия о Куке как разведчике Русской Америки не только имеет право на выдвижение, но и просто необходима для обрисовки полной картины политики англосаксов в отношении России на Тихом океане, начиная почти с самого момента его освоения русскими людьми.

Показательно, что лишь вторая — «синяя», «сталинская» — Большая советская энциклопедия (БСЭ) о последнем плавании Кука высказалась с некоторой долей здорового скептицизма и иронии:

Возможно, в такой трезвой оценке сказалось мнение знаменитого советского океанолога, профессора МГУ, инженер-контр-адмирала (и цусимского минного героя-мичмана) Николая Николаевича Зубова, который считал, что «самое появление англичан на севере Тихого океана было вызвано успехами, которых достигли русские мореплаватели».

И вот уж это было сказано «в точку».

Собственно, в предисловии к новой публикации в 1952 году давнего труда Гавриила Андреевича Сарычева (1763–1830) — выдающегося нашего землепроходца, о котором ещё будет сказано, профессор Зубов расставил и другие точки над «i», вполне согласующиеся с моей версией. Зубов писал:

Кук приписывал себе первое открытие северо-западного берега Америки выше широты 57°, но, как писал русский мореплаватель вице-адмирал Василий Михайлович Головнин, «он был введен в сие заблуждение по незнанию о плаваниях в том краю наших мореходцев и что тот край нам был лучше известен, нежели англичанам. Например: славный сей мореплаватель утвердительно пишет, что он нашёл большую реку, которую лорд Сандвич назвал его именем. Кук приводит и доказательство, что это действительно река. Но русские знали, что так называемая Кукова река есть не река, а большой залив, который мы и теперь называем Кенайскою губою».

Головнин приводил примеры и других ошибок Кука, вроде того, что Евдокеевские острова показались ему одним островом, названным Куком «Туманным». Используя родной язык капитана Кука, здесь можно сказать одно: «No comments!»

ЗА АНГЛИЙСКОЙ экспедицией Кука-Кларка последовала в 1785 году французская экспедиция Жана Франсуа Лаперуза, и с ней тоже не всё так уж и понятно. Источник, к французам не предубеждённый — «История великих путешествий» француза Жюля Верна, сообщает нам: «О последнем путешествии Кука ещё ничего не было известно, кроме смерти великого мореплавателя, когда французское правительство, не желая уступить первенство англичанам, решило снарядить экспедицию в Тихий океан».

Выглядит это странно: о маршруте Кука и о его северных открытиях — настоящих и мнимых — ещё ничего не известно, а французы уже «не желают уступить первенство англичанам». Откуда сыны древней Галлии знают, что им надо уступать то, о чём им ещё не известно?

Вернёмся опять же к Жюлю Верну: «Инструкции (ох уж эти инструкции! — С.К.), полученные Лаперузом при отплытии, предписывали ему исследовать побережье Америки, часть которого до горы Святого Ильи (за исключением залива Нутка) была лишь усмотрена капитаном Куком».

Ну, во-первых, район горы Святого Ильи уже был не то что «усмотрен», а не раз к тому времени посещался русскими промышленниками. Другое дело, что делать там им особенно было нечего — морских бобров и котиков хватало пока в местах, к Сибири более близких. Скажем — на тех же островах Прибылова. Так или иначе, Витус Беринг эту гору и окрестную береговую линию «усмотрел» почти на сорок лет раньше Кука.

Залив Нутка — это западный берег острова Ванкувер, который почти сросся с материком на границе современных Канады и США. Нутка — это значительно южнее горы Святого Ильи. А гора Святого Ильи находится почти в центре залива Аляска, на почти равном расстоянии от лежащего южнее горы архипелага Александра и лежащих севернее её нижних, «коренных» Алеутских островов.

Но почему Лаперуза отправляли к этой приметной с моря горе? И откуда о ней в тогдашнем Париже знали? Одним из источников информации наверняка был добравшийся во Францию через три океана беглец с Камчатки граф Беньовский (1741–1786). Недаром его приняли в Париже с большой теплотой. Не исключено, что сами планы экспедиции Лаперуза выкристаллизовались под влиянием Беньовского и после его сообщений.

Так вот, Кук, когда добрался до северных широт, начал в 1778 году с того, что подошёл к западному берегу Северной Америки в районе Ванкувера и пошёл вдоль материка вверх на север. Дошёл до середины залива Аляска, «усмотрел» — в соответствии с имевшейся у него русской картой, составленной Миллером, — гору Св. Ильи и двинулся далее на север, мимо острова Кадьяк к Алеутам, руководствуясь опять-таки картами своих русских предшественников.