Январь 1940 года. «Дорогой мой товарищ, — сообщает Зорге руководителю. — Получив ваше указание остаться еще на год, как бы мы ни стремились домой, мы выполним его полностью и будем продолжать здесь свою тяжелую работу. С благодарностью принимаю ваши приветы и пожелания в отношении отдыха. Однако, если я пойду в отпуск, это сразу сократит информацию».

Май 1940 года. «Само собой разумеется, что в связи с современным военным положением мы отодвигаем свои сроки возвращения домой. Еще раз заверяем вас, что сейчас не время ставить вопрос об этом».

12 июля 1940 года. «Клаузен болен сердцем. Лежа в постели, он работает на рации».

Между тем приближалось самое трагическое для Зорге и его товарищей время. Японская полиция усилила слежку. Работа усложнилась. Каждый шаг требовал огромных усилий и изобретательства.

В то же время на деятельности группы не могла не сказаться та атмосфера недоверия, подозрительности, беззакония, которая была у нас в стране в период культа личности Сталина. Зорге не знал, что нет уже в живых его друзей — Берзина, Боровича, впоследствии посмертно реабилитированных. Он не читал резолюций, которыми помечались некоторые из его донесений, в том числе и предупреждение о начале войны: «В перечень сомнительных и дезинформирующих сообщений».

И все же Зорге не мог не почувствовать перемен. И однажды в его письме, по-прежнему деловом, содержащем строго отобранные факты и их анализ, проглянула усталость, грусть…

«Макс, к сожалению, страдает столь серьезной болезнью, что нельзя рассчитывать на возвращение прежней работоспособности. Он работает здесь пять лет, а здешние условия могут подорвать здоровье самого крепкого человека. Сейчас я овладеваю его делом и беру работу на себя.

Вопрос обо мне. Я уже сообщал вам, что, до тех пор пока продолжается европейская война, останусь на посту. Поскольку здешние немцы говорят, что война продлится недолго, я должен знать, какова будет моя дальнейшая судьба. Могу ли я рассчитывать, что по окончании войны смогу вернуться домой?

Мне между делом стукнуло 45 лет, и уже 11 лет я на этой работе. Пора мне осесть, покончить с кочевым образом жизни и использовать тот огромный опыт, который накоплен. Прошу вас не забывать, что живу здесь безвыездно и в отличие от других «порядочных иностранцев» не отправляюсь каждые три-четыре года отдыхать. Этот факт может показаться подозрительным.

Остаемся, правда, несколько ослабленные здоровьем, тем не менее всегда ваши верные товарищи и сотрудники».

Но великое дело, которому он посвятил себя, именно сейчас требовало от Рихарда всей его воли и энергии. Зорге продолжал действовать. Он работал, работал, и никогда еще его донесения не были так значительны!

Главари третьего рейха закончили разработку «Плана Барбаросса». Рихард Зорге предупреждает:

Март 1941 года. «Военный атташе Германии в Токио заявил, что сразу после окончания войны в Европе начнется война против Советского Союза».

Май 1941 года. «Ряд германских представителей возвращается в Берлин. Они полагают, что война с СССР начнется в конце мая».

19 мая 1941 года. «Против СССР будет сосредоточено 9 армий из 150 дивизий».

1 июня 1941 года. «Следует ожидать со стороны немцев фланговых и обходных маневров и стремления окружить и изолировать отдельные группы».

15 июня 1941 года. «Война будет начата 22 июня».

Сообщения из Токио, как и многие другие предупреждения о предстоящей фашистской агрессии, не были приняты во внимание Сталиным.

22 июня гитлеровская Германия напала на нашу страну. Фашистские войска рвутся к Москве.

Что думал, что чувствовал он в те дни?.. Документы не дают ответа.

Верно, еще сильнее тосковал по Москве, где оставались жена, друзья, наверное, тревожился за них. Наш собеседник, генерал, в это время руководит борьбой партизан в тылу врага на нашей территории. Зорге сражается в тылу врага на его территории. И Зорге наступал! Вот об этом документы говорят с полной достоверностью. Теперь главной задачей Рихарда Зорге стало определить позицию Японии на Дальнем Востоке.

У него были на этот счет свои соображения. Он знал, какую телеграмму получил Отт от Риббентропа. «Предпримите все, — говорилось в ней, — чтобы побудить японцев как можно быстрее начать войну против России… Чем быстрее это произойдет, тем лучше. Наша цель, как и прежде, пожать руку японцев на Транссибирской магистрали, и еще до начала зимы».

Под председательством императора Хирохито второго июля состоялось секретное заседание тронного совета. Докладывали главнокомандующие армии и флота, Двумя днями позже Зорге узнал о принятых решениях: нападение на Индокитай, сохранение пакта о нейтралитете с СССР, но приведение в готовность достаточного количества войск, чтобы при удобном случае все-таки осуществить нападение. В августе после беседы с германским военно-морским атташе Венеккером Зорге выяснил, что военно-морские силы Японии имеют двухгодичный запас горючего, а войска и промышленность — только на шесть месяцев. О больших сухопутных операциях в данный момент нечего и думать…

И опять поражаешься способности Зорге анализировать факты. Значительная их часть могла быть доступна и другому влиятельному корреспонденту. Зорге добывал их вполне легальными методами. Это позволило ему во время процесса над его группой с полным основанием говорить: «Информация предоставлялась мне добровольно».

И опять удивляешься не только прозорливости, но и неслыханной работоспособности этого человека! Непонятно, когда он отдыхает, когда садится за стол, чтобы отправить обязательную статью в газету, когда составляет донесения, когда думает, анализирует? Судя по его же информации во «Франкфуртер цейтунг», он проводит дни на дипломатических раутах.

В сентябре 1941 года в Токио праздновалась годовщина антикоминтерновского пакта. Накануне вечером японское правительство устроило праздничный прием. Пресс-атташе германского посольства д-р Зорге присутствовал на этом приеме. На следующий день после обеда он был в числе трех тысяч гостей, собравшихся в самом большом зале Токио «Сибия». Во «Франкфуртер цейтунг» появилась очередная информация о торжествах, а в Москву было направлено тщательно проверенное донесение.

«Японское правительство решило не выступать против СССР».

Конец сентября 1941 года. «Советский Дальний Восток можно считать гарантированным от нападения Японии».

В понедельник, 6 октября 1941 года на страницах «Франкфуртер цейтунг» в последний раз появляется инициал «S».

Осталась неотправленной телеграмма в Москву:

«Наша миссия в Японии выполнена. Войны между Японией и СССР удалось избежать. Верните нас в Москву или направьте в Германию».

Его арестовали 18 октября 1941 года в доме на Нагасаки-мати, 30, Полицейские не могли не поразиться обилию книг — тысяча томов! — которые они увидели в квартире Зорге. На столике у кровати лежал томик стихов японского поэта XVI века Ранрана.

Арест Зорге и его помощников расценивался японской контрразведкой как самая большая удача. Тридцать два сотрудника