Впустив Макса в операционную, Бобби окликнул распорядителя:

— Помоги сканер передвинуть, а то неудобно, времени на работу больше трачу.

Жрец пожал плечами и перешагнул порог, даже не подозревая, что смерть уже расставила сети. Бобби зашел следом, закрыл дверь и тут же бросился к застывшей в недоумении Лилиане. Схватил ее за плечи и резко развернул к стене. Звуки борьбы и предсмертные хрипы распорядителя повергли ее в ужас, пришлось зажать девушке рот рукой, чтобы не кричала.

— Лиля, послушай меня: так надо. Этот человек — друг, он нас защитит и выведет отсюда. Ты будешь свободна, поняла? Только без истерики, хорошо?

Убедившись, что она совладала с собой, Бобби медленно убрал руку и приложил палец к губам, прося тишины.

Едва Макс успел спрятать труп в подсобке, как хлопнула дверь. Жрецы вкатили каталку, на которой лежала щуплая женщина. Макс мигом схватил того, что у двери. Коротким ударом под дых впечатал жреца в стену и всадил в сердце нож. Второй жрец выхватил пистолет из кобуры, но Бобби оказался быстрее. Скальпель сверкнул в свете хирургических ламп. Заорать жрец не успел — скальпель уже прошелся по сонной артерии.

Макс направился к выходу.

— Подожди, — остановил его Бобби.

Он подошел к каталке, на которой стонала пациентка. Укрывшая ее простынь была влажной от крови, бледное лицо женщины перекосила страдальческая гримаса. Бобби сдернул простынь. Агонизировать пациентка будет долго — слишком серьезны повреждения, скорее всего, попала в аварию. Он достал из ящика стола шприц и ампулу «Кестодона». Через минуту хрипы стихли, женщина закрыла глаза, и теперь ее лицо выражало безмятежность, какую может даровать лишь смерть.

Переложив покойницу на операционный стол, Бобби взял каталку.

— Залазь, — кивнул он Максу, на что громила непонимающе вытаращился. — Залазь! Или ты к «Рынку» с пушкой наперевес идти собрался?

Макс нехотя лег на каталку, прижав автомат к груди, как покойник свечку. Раздраженно хмыкнув, Бобби выдернул из цепких пальцев оружие и уложил рядом, после чего накрыл громилу окровавленной простыней. Тряпка оказалась коротковатой и ноги в берцах торчали, сколько ту не натягивай.

Бобби выкатил каталку в коридор. Лиля спешно шла следом, держа в руках чемоданчик первой помощи. Жрецы проходили мимо, косясь на врачей с пациентом на каталке; кто-то из служителей останавливался и задавал вопросы: кого и куда везем? Бобби каждый раз выдумывал новые хитрости. Врать он не умел, от волнения сердце бешено колотилось, ладони потели, и каталка выскальзывала из рук — скрипела колесами, летя вперед, а он нагонял и снова хватался за поручни.

Мрачные коридоры сменились такими же мрачными помещениями с каменными стенами. И чем ближе к главному залу «Рынка» — тем больше жрецов Локосай встречалось на пути. Бобби чувствовал, как холодеют конечности. Он боялся. За Лилю. За себя. За того белобрысого, спрятанного под окровавленной простыней. Если что-то пойдет не так, если завяжется перестрелка…

… им не выжить.

На «Рынке» оживленной серой массой копошилась толпа — жрецы и торговцы готовились к началу рабочего дня. Под высоким потолком висели огромные дисплеи со списками органов и ценами. Скоро рассвет и тогда «Рынок» заполонят покупатели: реальные люди и их цифровые представители.

У арки Бобби остановился и попятился к запертой на кодовый замок коморке. Открыв ее ключ-картой, отобранной у распорядителя, он окликнул Лилиану:

— Спрячься здесь, пока мы не найдем способ активировать дрон и открыть вход в тоннель.

— Бобби Джонс, даже не мечтай! Без тебя никуда не пойду! — возмущенно топнула ногой Лиля.

Схватив девушку под локоть, Бобби бесцеремонно затолкал ее в коморку и щелкнул замком. Что делать дальше? Сотню раз он представлял, как сбегает отсюда; проживал это мгновение в мечтах, как безумец проживает несуществующую жизнь в бреду. Момент настал… А все что мог Бобби — это толкать вперед каталку и надеяться, что никто из Локосай не заподозрит неладного.

Когда он почти подошел ко входу, за спиной раздалось:

— Стоять! Покажи, что здесь у тебя! — приказал жрец.

Бобби замер. Сердце громко стукнуло, адреналин обжег виски, лоб покрылся испариной.

— Пациента перевожу, — ответил он.

Жрец толкнул Бобби в сторону и ухватился за край простыни, чтобы сорвать. Это конец… Их раскрыли, выхода нет.

С размаху Бобби всадил жрецу скальпель в глаз. Нечеловеческий вопль пронесся под сводами «Рынка». Прежде чем Локосай поняли, что произошло, Бобби выхватил из-за пояса пистолет. Тут же с каталки соскочил Макс. Загромыхали выстрелы.

«Рынок» накрыла суматоха: свистели пули, орали люди, где-то ревел сигнал тревоги. Бобби опрокинул каталку и укрылся за железным дном, пристрелив жреца справа. Реакция была не такой быстрой, как хотелось, слишком давно оружия в руках не держал. А вот громила работал четко. Менял укрытия, отстреливая жрецов с завидной точностью. В отработанных движениях угадывался бывший военный, а в бесшабашной манере — боец Аллерта.

— Отходим! — выкрикнул Макс.

Бобби ринулся обратно в коридор. Макс с выпученными глазами несся следом. Не успел Бобби даже моргнуть, как громила сбил его с ног, повалив на пол.

Прогремел взрыв.

* * *

Аэрокар несся над прерией, цепляя брюхом серебристые колосья. Макс прибавил скорости. Хотелось как можно быстрее попасть в док, сесть в любимый шаттл и вернуться на «Зевс», где ждут друзья и отличный виски. Тело ныло после напряженной схватки, особенно простреленное бедро. Спасибо доку, подлатал, — мысленно усмехнулся Макс, решив, что мясник не так плох, как подумалось при знакомстве.

Уставшая девчонка уснула на заднем сиденье, а Бобби Джонс сидел рядом и пялился в окно на сверкающую в свете фар бесконечную прерию.

— Слушай, док, может, все-таки объяснишь, что такое Локосай? — спросил Макс и тут же поморщился от пронзившей бедро боли. На зубах все еще хрустела пыль, которая заполонила штольни после череды взрывов. Открыв окно, он сплюнул вязкую слюну.

— Это синдикат, торговцы органами для трансплантации. Работают на черном рынке и в собственной сети. На Уайте одна из ячеек, а сколько их в ОСП — черт его знает. Органы стоят бешеных денег, но все равно дешевле, чем услуги клиник, где тебе вырастят все, что пожелаешь. Только беда в том, что Локосай согласия у своих жертв не спрашивают.

— А как же культ, одноглазая дрянь и пентаграммы?

— Всего лишь способ держать подчиненных под контролем. Вера объединяет, даже если это вера в кровь и смерть. А еще это пиар, и попытка пустить пыль в глаза таким идиотам… — док, усмехнулся. — Макс, я не считаю тебя идиотом, но согласись, повелся ведь?

— Повелся, — рассмеялся Макс, но вспомнив жуткую находку в тоннеле, угомонился. — Допустим, это пиар, будь он неладен. А морозильные камеры, которые мы в тоннеле нашли? В которых полно человеческих окороков, это тоже, по-твоему, пиар?