Прямых упоминаний о численности русских и шведских войск, участвовавших в битве, в источниках не содержится. Однако, сам ход и результаты сражения свидетельствуют об их примерном равенстве. Исследователи называют различное количество участников битвы – от нескольких сотен [Кирпичников 1996, с. 31; Хрусталев 2009, с. 245] до нескольких тысяч человек [Кучкин 1996: 15]. Масштабы битвы можно представить лишь приблизительно, по косвенным свидетельствам и по аналогии с другими военными столкновениями того времени [Сорокин 1993].

В шведских вторжениях 1164, 1240, 1300 гг., вероятно, участвовало ополчение, собиравшееся по системе ледунга, когда для общегосударственных походов от каждой административно-территориальной единицы выставлялось определенное количество воинов, а прибрежные территории снаряжали корабли. Максимальное число судов могло составлять около 280, но, как свидетельствуют описания хроник, одновременно удавалось собрать только четверть флота. Обычное количество судов, участвовавших в таких предприятиях – 55–60, а число людей достигало 2500 человек [Mauno 2002, р. 85]. По мнению Е. Хорнборга и И.П. Шаскольского вторжения на Северо-Запад Руси проходили на 30–50 судах, по 20–40 человек [Hornborg 1944, s. 218; Шаскольский 1987, с. 32]. Такое количество людей предполагает использование средних плавсредств с количеством пар весел до 10–20. Для определения численности войск, участвовавших в походах, важно понимать, на каких судах они совершались.

В летописи и «Повести» суда, на которых шведы пришли в Неву в 1240 г., были названы кораблями. Изучение Новгородских (I–V) и Псковских (Ι-ΙΙΙ) летописей (до конца XV в.) показывает, что термин «корабль» упоминается в них 11 раз в период с 907 по 1475 г. В десяти ситуациях корабли используются в военных действиях и в одном случае – как пассажирское средство передвижения. Неоднократно в летописях корабль упоминается в одних и тех же сообщениях вместе с другими судами: лодья, насад, галея и каторга – и, таким образом, противопоставляется им. И только в единичном случае он отождествляется с другим типом судна – шнеком, когда в сообщении одни и те же суда называются попеременно то одним, то другим термином. Интересно, что в договорной грамоте Новгорода с Любеком и Готским берегом 1269 г. термину «корабль» в русском его варианте соответствуют названия coggen и schepe в немецком, тогда как местные суда, использовавшиеся для обслуживания внутренних торговых поездок, традиционно называются в документах лодьями. В данном случае термин «корабль», означавший большое парусное морское судно, противопоставляется «лодье» – малому парусно-гребному судну, применявшемуся для плавания как по рекам, так и по морям.

Обращает на себя внимание тот факт, что в псковских и новгородских документах термин «корабль» употребляется в основном для обозначения иноземных судов – византийских, фряжских и турецких на Черном море, а также шведских и немецких на Балтийском и связанных с ним внутренних бассейнах Северо-Запада. Исключение составляют упоминаемые в Новгородской V летописи походы русских князей на Царьград в 907, 944 и 1041 гг. Единственное обозначение термином «корабль» судна, совершавшего исключительно речное плавание, также содержится в Новгородской V летописи, в сюжете, связанном с убийством князя Глеба под Смоленском. Вероятно, упоминание здесь рассматриваемого термина следует объяснять его эпическим характером [Сорокин 1997, с. 48–51, 127–128]. Само по себе упоминание в походе на Неву в 1240 г. кораблей можно расценивать как подтверждение значительных размеров шведских судов.

Согласно русским летописям, шнека была основным скандинавским судном того времени, использовавшимся в военных походах. Шнеки упоминаются в новгородских и псковских летописях с 1142 по 1480 г., причем именно на них совершались шведские походы в Финском заливе в 1142 г. и на Ладогу в 1164 г. В летописных сообщениях шнека в одном случае отождествляется с кораблем, в другом – противопоставляется ладье. Следовательно, в русской письменной традиции термин «шнека» представлял собой обобщенное название скандинавских парусно-гребных судов относительно больших размеров, использовавшихся для военно-морских походов в XII–XV вв. [Сорокин 1997, с. 55].

В «Саге об Олаве сыне Трюгви», описывающей события начала XI в., рассказывается о строительстве такого судна в Норвегии: «В ту самую осень Олав конунг велел построить на берегу реки Нид большой корабль. Это была шнека. Для его постройки потребовалось много мастеров. К началу зимы корабль был готов. Для его постройки потребовалось много мастеров. В нем было 30 скамей для гребцов. Он был высок, но не широк. Конунг назвал корабль Журавлем» [Стурлусон 1995, с. 142]. Как свидетельствуют документы и археологические находки, для этого времени еще нельзя говорить о строгой регламентации размеров типов судов. Поэтому определение точного количества людей, приплывших на одном судне, з атруднительно.

Приведенное в «Саге об Олаве сыне Трюгви» описание относится к королевской шнеке, из чего следует, что это было одно из самых больших судов такого типа. Письменные источники не дают точного ответа на вопрос, какими были минимальные и максимальные значения их размеров. Что касается археологических данных, то находки скандинавских судов XII–XIV вв. очень редки. На их основании можно только предполагать, что существенных изменений по сравнению с предшествующей эпохой викингов они не претерпели. Значительно лучше известны военные суда викингов ΙΧ-ΧΙ вв. Среди них, помимо больших королевских кораблей с 30 и более парами весел, таких как Хедебю 1 (около 985 г.) и Скульделев 2 (1060 г.), вмещавших 62 и 80 человек, были и меньшие по размерам суда – Скульделев 5 (1050 г.), Ладбю (900–950 г.), Фотевик (1100 г.), которые вмещали 26, 35 и 16 человек соответственно (рис. 31) [Crumlin-Pedersen 1997, s. 201–202].

Рис. 31. Скандинавские средневековые военные суда (по О. Крумлину-Педерсену)

Экспериментальные плавания на репликах скандинавских судов эпохи викингов показывают, что Балтику могли успешно пересекать и небольшие суда длиной до 10 м, всего с 4–5 парами весел и, соответственно, с небольшим экипажем, но участие таких судов в боевых походах (по причине небольшой грузоподъемности) маловероятно. К тому же такие суда, вероятно, принадлежали к другой категории и носили иное название. Термином «шнека» в ΧΙΙ-ΧΙΙΙ вв., вероятно, обозначалось парусно-гребное судно с 15–20, иногда с 30 скамьями для гребцов. Если исходить из среднего количества весел, при посадке 30–40 воинов на судно на 55 шнеках на Русь могло прийти от 1650 до 2200 человек. Следует учитывать, что для непрерывного плавания на веслах, экипаж судна должен был превышать количество используемых весел не менее чем в 1 полтора раза, чтобы обеспечивать частичную смену. Без этого нельзя обойтись в условиях шторма, движения против ветра и при подъеме вверх, против течения рек. Таким образом, количество войск, участвовавших в походе, могло быть еще большим.