— Жизнь-то моя, в конце концов, — ответил я, поставил тарелку в раковину и вышел.

Отец ничего не ответил.

Вечером я посмотрел телевизор и разобрался кое с какими бумагами: нанес на карты новое обозначение — Холм Черной Смерти, вкратце описал акцию возмездия, зафиксировал в ведомости эффективность израсходованных бомб и изготовление новой партии. На будущее я решил доукомплектовать Вещмешок «поляроидом»; при менее рискованных карательных вылазках, как вот эта, против кроликов, полезность камеры с лихвой превышает неудобства, связанные с лишним весом и затратами времени на ее использование. Конечно, при серьезных разборках в Вещмешке не должно быть ничего лишнего, но реальной угрозы я уже пару лет не ощущал, а тогда большие мальчишки регулярно задирали меня в Портенейле и устраивали засады на тропе.

Какое-то время мне казалось, что крупномасштабного конфликта не миновать, однако вопреки моим ожиданиям все как-то рассосалось. Однажды они остановили меня, когда я ехал на велосипеде, стали пихать в грудь и требовать денег, но я пригрозил им ножом. Они ретировались, но через несколько дней предприняли попытку вторжения на остров. Я обстреливал их камнями и стальными шариками, они отвечали из духовых ружей, но только я раззадорился, как появилась миссис Клэмп с почтой и пригрозила вызвать полицию, так что они удалились, обругав ее на прощание последними словами.

После этого я оборудовал несколько тайников. Я запасал железные шарики, камешки, арбалетные стрелы и рыболовные грузила, упаковывал их в полиэтиленовые мешки или пластмассовые коробочки и закапывал в стратегически важных точках острова. Вдобавок я расставил на травянистых склонах дюн у ручья силки и проволочные растяжки, соединенные со стеклянными бутылками, так что если бы кто-то попытался проникнуть на остров, то он угодил бы в силок или зацепил проволоку, выдернув закопанную в песок бутылку — и о камень. Несколько вечеров подряд я прокараулил тогда на чердаке, высунув голову в слуховое окно с «материковой» стороны; я напрягал слух, пытаясь уловить звон бьющегося стекла, или приглушенную ругань, или стандартный сигнал — шум вспугнутых птиц, — но ничего не происходило. В течение какого-то времени я выбирался в город только с папой — или с утра пораньше, пока мальчишки в школе.

Систему тайников я сохранил и даже добавил в некоторые по две-три бутылки с зажигательной смесью — там, где в секторе вероятной атаки бутылкам было бы обо что разбиться, — а проволочные растяжки снял и упрятал в сарай. Мой План Обороны, включающий карты острова с обозначением тайников, направления вероятного вторжения, тактическую сводку и список наличного или несложно изготовляемого оружия, содержит в этой последней категории довольно много неприятных сюрпризов, как то: силки или растяжки, установленные на расстоянии человеческого роста от разбитых бутылок, вкопанных зубцами вверх и скрытых травой, противопехотные мины из начиненных гвоздями обрезков труб с электрическими детонаторами, а также кое-какое совсем уж экзотическое секретное оружие, например летающие тарелки с прикрепленными по краю бритвенными лезвиями.

Да нет, убивать я сейчас никого не планирую, это все оборонительное вооружение, а не наступательное, — но так мне спокойнее. Скоро я подкоплю денег на хороший мощный арбалет, и эта перспектива очень меня радует: хоть какая-то компенсация за то, что папа и слышать не хочет о покупке винтовки или дробовика. У меня есть рогатки, пращи, духовое ружье, и при определенных условиях все они обладают достаточной убойной силой, но мне очень хотелось бы чего-нибудь поэффективней, подальнобойней. Аналогично — с бомбами, которые я клепаю из обрезков труб. Их приходится специально устанавливать, в лучшем случае — кидать в цель, а самые маленькие, специальной модели, можно метать пращой, но это слишком медленно и неточно. А также небезопасно: если мне надо, чтобы посланная пращой бомба сдетонировала более-менее сразу после того, как попадет в цель (чтобы ее не метнули обратно), фитиль должен быть довольно короткий; пару раз у меня бывало так, что бомба взрывалась, едва вылетев из пращи.

Разумеется, я экспериментировал с самопалами, обычными и типа миномета, стреляющими по навесной траектории, но все они были слишком неудобными, опасными в обращении, с низким темпом стрельбы, и при каждом выстреле я боялся, что разворотит ствол.

А вот дробовик — это было бы идеально, против винтовки двадцать второго калибра я бы тоже не стал возражать, однако придется обойтись арбалетом. Может, когда-нибудь я придумаю, как обойти тот факт, что официально я не существую, и самому подать заявление; впрочем, весьма вероятно, что в разрешении на владение оружием мне, при прочих равных, все равно откажут. Эх, думаю я иногда, жалко, что я не в Америке.

Телефон зазвонил, когда я отмечал в журнале, в каких тайниках давно не проверял бутылки с зажигательной смесью на предмет ее испарения. Я глянул на часы и удивился, кто это так поздно, — было уже почти одиннадцать. Сбегая по лестнице к телефону, я миновал папину спальню и услышал за дверью его шаги.

— Портенейль пятьсот тридцать один.

Бип, би-бип, щелчок соединения.

— Ну, трах-тибидох, Фрэнк, я себе уже такие мозоли натер. Ты-то там как, резвунчик наш, сто чертей тебе в глотку?

Я скосил взгляд на аппарат, потом посмотрел на отца, который стоял у перил на верхней площадке лестницы и заправлял пижамную рубашку в штаны.

— Привет, Джейми, — сказал я в трубку. — Чего это ты так поздно?

— Какого хрена… А, старик там? — догадался Эрик. — Передай ему от меня, что он пидор гнойный.

— Тебе привет от Джейми, — крикнул я отцу; тот, ни слова не говоря, развернулся и проследовал назад в спальню. — Эрик, ты где? — проговорил я уже в трубку.

— Так я тебе и скажу, размечтался. Угадай.

— Ну, не знаю… В Глазго?

— Гы-гы, гы-гы, — загоготал Эрик. Я стиснул скользкую трубку.

— Как ты? С тобой все в порядке?

— Лучше некуда. А ты как?

— Все круто. Слушай, чем ты там питаешься? Деньги хоть есть? Автостопом ездишь или как? Тебя вообще-то ищут, но в новостях ничего пока не передавали. Ты хоть не… — Я осекся, побоявшись ляпнуть что-нибудь не то.

— Говорю же, все лучше некуда. Я тут собачками питаюсь! Хи-хи-хи!

— Господи боже, — простонал я. — Кончай ты с этими шуточками…

— Никаких шуток! Чем еще мне, спрашивается, питаться? Не жизнь, а сказка, братец Фрэнки! Я держусь сельской местности, сплошные поля да перелески, иногда удается кого-нибудь застопить, а когда рядом городишко какой-никакой, я примечаю бобика потолще да посочнее, втираюсь в доверие, завожу в лес, там убиваю и съедаю. Что может быть проще? Полезная штука свежий воздух.

— Ты их что, жаришь?!

— Естественно, жарю! — негодующе откликнулся Эрик. — Что я тебе, троглодит какой-нибудь?

— И больше никакой еды?

— Почему же. Еще я краду. В магазинах. Это, оказывается, так просто. Я на это дело запал, тащу что ни попадя, даже то, что не могу съесть: тампоны там всякие, мусорные мешки, целые поддоны чипсов, коктейльные соломинки по сотне в пучке, цветные свечи для торта, расфасованные по дюжинам, рамочки для фотографий, чехлы для руля из кожзаменителя, вешалки для ванной комнаты, стиральный порошок и сверхмощный дезодорант, дабы развеять устойчивый запах стряпни, и симпатичные коробочки для всякой всячины, блоки аудиокассет, колпачки с фиксатором для канистр, антистатик для пластинок, телефонные справочники журналы как похудеть кухонные прихватки пачки визиток искусственные ресницы косметику антиникотиновый пластырь игрушечные часы…