Как меня ведет от ударной дозы боли и отвращения.

Только не заплакать, не показать своей слабости.

– А в чем проблема? У нас ведь свободные отношения? Так? Вчера ты отдыхала с мужиками, сегодня я... – он прошептал что-то девушке на ухо.

Она удивленно округлила глаза, обиженно уставившись на него, но тихо ответила:

– С Мариной.

– Какая же ты тварь, Саша! Как ты мог? – выплюнула, порываясь дать ему пощечину.

Шагнула ближе, но между нами тут же встал Андрей.

Саша скривился в злой усмешке. Растянул губы в циничном зверином оскале.

– А ты? Смогла ведь?

На мгновение мне показалось, что где-то в глубине его темных глаз мелькнула затаенная боль. Вспыхнула, заставляя усомниться в своих выводах, но тут же исчезла, потонув под толстым слоем беснующегося презрения.

– Я никогда не обманывала тебя. Никогда! Хотя, – я встретилась с торжествующим взглядом блондинки, – кажется, это уже не имеет значения...

– Правильно заметила. И я не всепрощающий ангел.

– А я, дура, не верила... Ни одному слову плохому про тебя не верила, когда меня пытались предупредить.

– Люди не будут просто так говорить, – ухмыльнулся довольно.

Он бил по живому. Целенаправленно, безжалостно, хладнокровно. С упоением маньяка наблюдая за моей реакцией.

Андрей попытался мягко оттеснить меня назад. Обнять за плечи, словно укрывая от негативного воздействия брата, но я со злостью откинула чужие руки. Мне сейчас было противно любое прикосновение. Кожу жгло, как от ожога. Я задыхалась.

– Никогда, слышишь, никогда больше не подходи ко мне. Ненавижу!

Мы схлестнулись взглядами. Это потом, оставшись одна, дома, я дам волю слезам. Буду кусать губы до крови, выть в подушку и проклинать тот день, когда поверила его признаниям. Зализывать раны, надеясь, что когда-нибудь отпустит.

А сейчас я не могла позволить себе быть слабой.

– Сегодня ты мне точно не нужна, – хмыкнул он, прижимая к себе блондинку так, что та побледнела. – Сегодня у меня программа поинтересней намечается. Хотя, если ты согласна на тройничок...

В этот раз Андрей не успел среагировать, встать между нами, и прозвучавшая звонкая пощечина стала финальным аккордом в нашем разговоре.

После разговора с Сашей остался неприятный осадок. Рассудком я понимала, что он говорил вполне разумные вещи, и отрицать его любовь к детям было нельзя. Он не сегодня воспылал к близняшкам любовью, не играл и не пытался манипулировать. Я верила в его заботу, как и в то, что это удачный момент для него одним махом убить двух зайцев.

Вообще, из Саши наверняка получился бы замечательный отец.

Я уверена.

Но он почему-то не торопился заводить семью. Хотя кто его знает... Может, у него и есть внебрачные дети, а я просто не в курсе? Может, просто с матерью ребенка не сложилось?

Так или иначе, это не отменяет его родственной любви к девочкам, да и Леся с Яной к нему всегда тянулись.

Я убрала налипшую прядь волос с лица дочурки. Ее мордашка раскраснелась во сне, носик сладко посапывал, фыркая на мешающие спать прикосновения.

За дверью раздались тихие шаги. Послышался характерный скрип старых петель.

Мне не нужно было оборачиваться, дабы догадаться, кто это. У Саши слишком мощная энергетика, чтобы промахнуться.

– Пока они спят, поехали прокатимся, – раздалось почти над самым ухом.

Он стоял в шаге от меня. Обернувшись, я столкнулась со стеклянным неживым взглядом. Саша смотрел куда-то в сторону, потонув в своих размышлениях, и не подходил ближе, словно натолкнулся на невидимую преграду.

– Куда?

– На могилу Андрея. Хочу увидеть... брата.

– Хорошо, – кивнула согласно.

Прошла до дорожной сумки, вытащила джинсы, темную футболку. Схватилась за подол домашнего платья и замерла:

– Выйди, пожалуйста. Я переоденусь.

Он усмехнулся равнодушно. Покачал головой, будто намекая: "Что я там не видел?" – и молча покинул комнату.

Через пару минут я была готова.

– Вы надолго? – встретилась на пороге бабушка.

Заведенная машина тихо урчала у ворот.

– Вряд ли. Саша к Андрею хочет съездить. Его ведь не было на похоронах.

Бабуля понятливо улыбнулась. По-доброму, так, что стало тепло на душе.

– Это правильно. И в церковь бы надо. Свечку за упокой поставить. Поезжайте. Я присмотрю за девочками.

Обняла ее за плечи, поцеловала и поспешила к автомобилю.

Саша курил, облокотившись на крышу машины.

– Поехали, – окликнула его.

Он задумчиво взглянул на меня, сделал последнюю затяжку и выкинул сигарету.

Судя по тому, как часто я стала видеть его с этой гадостью, он явно перегибал палку.

Саша и раньше, приезжая к нам, почти не выпускал сигарету из рук. Весь дом пропитывался дымом. Я не раз говорила об этом Андрею, но он лишь раздраженно отмахивался. Для него это было нормой. Для меня – нет.

Но тогда я лишний раз старалась не пересекаться, не заговаривать с деверем. Не лезть со своими советами.

– Ты гробишь свое здоровье. Не жалко? – не удержалась, уже когда мы выехали на трассу.

– Ты о чем? – нахмурился он.

– О твоей тяге к курению. Скажи, тебе пачки в день давно перестало хватать? Можешь без них хотя бы час прожить?

Саша спокойно переключил скорость, выруливая на трассу.

– Допустим. И что?

– Просто, – осеклась я, понимая, что моя забота сейчас, наверное, неуместна.

– С каких пор ты стала обо мне переживать? Я, кажется, пропустил момент, когда стал небезразличен, – кинул язвительно. – Или это показная часть представления, чтобы расположить меня к себе?

Я отвернулась, не желая участвовать в перепалке. Потому как вряд ли смогла бы доказать этому твердолобому упрямцу что-либо, особенно если он давно сделал свои выводы.

В горле встал ком. А хуже всего то, что мне и правда было небезразлично. И в прошлом, и сейчас, как бы я ни отрицала.

Оставшуюся часть пути мы ехали молча. Мимо мелькали зеленые поля, знакомые повороты.

Только подъезжая, Саша задал пару вопросов по поводу похорон и что-то насчет памятника.

На кладбище стояла умиротворенная тишина. Даже птиц не было слышно. Еще пара машин помимо нас остановилась у входа. Между могилками бродили пожилые люди, взгляд цеплялся за свежие венки и новые ограды, которых не было еще буквально пару месяцев назад.