Алексей Тимофеевич ещё раз внимательно осмотрел пластинку, нацарапанные на ней знаки ни о чём не говорили ему, возможно, это просто узор, а может и что другое, но разве в этом дело?

– Это старославянский оберег, – изрёк он после паузы, – очень действенный. Хотя и не признаваемый официальной православной церковью, так как эти знаки идут от язычества.

– Это в самом деле так, – с любопытством спросила Лиза.

– Какая разница. Этот оберег дала тебе мама, он в вашей семье всегда передаётся по женской линии. Итак, что я говорил, значит, твой прадед был граф, нет лучше, не граф, а князь.

– Мне бы вполне сошёл граф.

– А мне нет. Всякая работа должна быть сделана на высоком уровне.

– Какая разница граф или князь?

– Разница есть, княжна звучит лучше.

– Ладно, я согласна быть княжной.

– Значит решено. Кстати, как девичья фамилия твоей бабушки, ты знаешь?

– Знаю, Черешнёва.

– Это тоже не пойдёт Нужна другая фамилия.

– Как же я изменю её фамилию?

– Элементарно. Твой прадед был князь Черемисов. Но прабабушка естественно скрывала своё происхождение, так как боялась за себя и за ребёнка. В общей неразберихе гражданской войны ей удалось переменить фамилию на более простую. Так из Черемисовой, она стала Черешнёвой. Такая фамилия не внушала подозрений. Настоящие документы она долго прятала, но они сгорели во время войны.

– Ну, пусть так.

– Всё запомнила?

– Да.

– Тогда слушай инструктаж. Сделаешь всё, как я скажу и ничего не перепутай., мы приступаем к разработке варианта номер три.

* * *

Семён Синявкин по кличке Синяк начал свою сознательную жизнь в качестве подручного у некоего Хвоста, отнюдь не главного члена, заштатной преступной группировки. Находясь, сам в подчинённом положении, Хвост отыгрывался на тех, кто был подвластен ему. Особенно доставалось Семёну, который был связан с ним непосредственно. Но Семён не видел для себя другого выхода, кроме подчинения или, если называть всё своими именами, холуйства. Его родители, заводские рабочие всю жизнь прожили в общежитии в ожидании квартиры. В те времена, такое положение было вполне нормальным и даже хорошим. Потому, что получить квартиру, живя с ребёнком в семейном общежитии, было легче, чем выбраться, например, из коммуналки, которая всё-таки считалась жилплощадью. Очередь кое-как продвигалась, и родители Семёна продолжали питать надежды. Правда, насколько Семён помнил детство, жизнь в общежитии не тяготила его. Там было полно детей его возраста, и это было весело. В общежитие часто приходили играть дети тех, кто уже получил квартиру в заводском доме. Помнил он также общие праздники дни рождений и свадьбы. Те, кто уже получил квартиру, тоже постоянно толклись в общежитии, потому что здесь жили их друзья и знакомые. Потому что, в общежитие по старой памяти можно было без предупреждения завалить в любое время. Родители Семёна собирали деньги на книжке для покупки обстановки и всех необходимых вещей в новой квартире. В общежитской комнате все вещи были казённые. Время шло, и в жизни происходили перемены. Общежитской жизни эти перемены как бы не касались. Но в старших классах Семён уже стеснялся признаться, что живёт в общежитии, а надежды на квартиру, судя по разговорам родителей, становились всё более призрачными. К тому времени, когда Семён окончил школу завод встал, общежитие перешло в собственность какой-то фирмы, а сбережение родителей на книжке обесценились. Старая жизнь, которой все, живущие в общежитии, были недовольны, закончилась, а новая так и не началась. Поэтому жизни не стало просто никакой. Из общежития нужно было уезжать, так как фирма решила перестроить дом, а, куда уезжать было неизвестно. Родители Семёна при всех этих событиях не опустились, не спились, а уехали в деревню и стали жить в полуразрушенном доме, оставшимся от каких-то родственников, пытаясь привести его в порядок и начать вести хозяйство. Семён окончил школу, но жить к родителям в деревню не поехал, окончательно уверился в несправедливости жизни. Он устроился охранником в какую то фирму, и здесь его заприметил Хвост. Высокого сильного послушного и готового на всё парня он взял к себе в подручные и отмазал от армии. Группировка, к которой принадлежал Хвост, занимались охраной. А проще говоря, рекетом, они делились с милицией и таким путём существовали неплохо. Хвост постепенно поднимался в иерархии, а с ним вместе и Сеня и, наконец, настал момент, когда Хвост стал владельцем собственной фирмы, а Сеня к тому времени вошёл в такое доверие, что возглавил один из её филиалов. Правда деятельность, которой занималась фирма, нельзя было назвать вполне или даже не вполне легальной. Через неё прокручивались крупные суммы, проводились фиктивные операции. Кто является хозяином всего этого, и кому он служит, Сеня точно не знал и особенно любопытствовать не решался. Из тех, кто окружал Хвоста, только ему было оказано такое доверие. Да и сам Хвост, судя по всему, удостоился того, что перепадало отнюдь не многим. И достиг он этого беспрекословным подчинением, ползанием на брюхе и готовностью на всё. Того же самого он требовал от Сени, и Сеня беспрекословно выдавал требуемое. Он, собственно говоря, и преуспел только потому, что ползал лучше других и никогда даже не помышлял о том, чтобы поднять голову. Это позволило ему занять первое место, среди подручных Хвоста, постепенно вытеснив собой всех остальных. Во всяком случае, таково было собственное убеждение Сени. Кроме того, Хвост постоянно выставлял себя как благодетеля, без которого он Сеня пресмыкался бы в грязи. Фраза «Кем бы ты был без меня» повторялась Хвостом достаточно часто, и Сеня выслушивал её с неизменным почтением. Но в душе Сени постепенно нарастали злость и раздражение. Подчинённое и зависимое положение требовало какой-то компенсации. Однако, кроме отыгрывания на подчинённых Сеня ничего сделать не мог. Ему, как и любому человеку, необходимо было признание, кто-то должен был ценить и хвалить его за то, что он, не имевший в детстве даже хорошего велосипеда, теперь разъезжает на джипе. Но таких людей вокруг Сени не было. У родителей деятельность сына не вызвала ни восторга ни даже понимания. Они, правда принимали подарки, но без особого удовольствия, а только чтоб не обидеть. Они считали, что сын связался с бандитами, что собственно так и было. Аргументы типа «Сейчас только такие и живут» и «У нас иначе нельзя». Воздействия не оказывали. Они жили иначе и ничего жили. Они считали, что их жизнь начала налаживаться, причём благодаря им самим. Постепенно, они подлатали старый дом, и он стал вполне приличным, во всяком случае, тёплым. Обрабатывали огород. Живности, правда, не держали. Но зато завели теплицы, и возили на базар ранние овощи. Они были бы гораздо более довольны, если бы их сын жил с ними и помогал им. Тогда хозяйство можно было бы раскрутить хоть куда. Но Сеня видел скудость их жизни, которую они даже не замечали, и перспектива весь век провести, согнувшись над грядками, его отнюдь не прельщала. Хотя родители считали, что именно сейчас они распрямились и не перед кем не гнуться. И можно сказать теперь они свободные люди. Зависят только от своего труда, и в некоторой степени от погоды. Так что со стороны родителей Сене нечего было ожидать признания, которого ему так не хватало. К подчинённым он постепенно привык. И это приводило к странным и периодически повторяющимся нервным срывам, которые становились всё чаще и продолжительнее. Душевное состояние Сени начинало сказываться на работе. С этими проблемами Сеня и пришёл к психоэнергетику и белому колдуну в психологический центр «Здесь и сейчас». Этот белый колдун подействовал на Сеню успокоительно. Прежде всего, тем, что заставил Сеню, рассказать о себе и своём душевном состоянии во всех подробностях, что само по себе принесло облегчение. Кроме того, психоэнергетик определил проблему Сени, как вполне закономерную реакцию, на создавшееся положение вещей. Так что ни удивляться, ни пугаться не следует. Далее последовал совет, и совет вполне разумный. Алексей Тимофеевич порекомендовал Сене постараться сформировать свой круг людей, им облагодетельствованных и ему благодарных. В этом случае, он будет окружён заслуженным признанием и станет более удовлетворённым жизнью. Из беседы с психоэнергетиком Сеня сделал вывод, что ему нужна женщина обиженная и несчастная, которую он мог бы осчастливить. Но найти такую женщину, оказалось не так просто, как представлялось в начале. Не мог же он всюду с собой водить, и всем представлять какую-нибудь замухрышку. Его женщина должна быть шикарна. Его представления о шике, это стильная секретарша. Но все эти длинноногие красотки имели заносчивый вид и отнюдь не выглядели несчастными. Конечно, каждую из них можно приручить, они не богаты, и стремятся кого-нибудь побогаче подцепить, но это было не совсем то, что ему нужно. Но деньги, заплаченные психоэнергетику Сеня отнюдь не считал пропавшими. По крайней мере, теперь он чётко знал свою проблему и не пугался припадков ярости. Эти припадки нормальны и имеют свою причину. А если проблема сформулирована, то есть надежда её разрешить.