– Ты лишил мою малышку невинности, негодяй!

– Но, сэр, я ничего подобного не делал. – Питеру впервые в жизни пришлось оправдываться тогда, когда он действительно не был виновен. – Я абсолютно ни в чем не виноват…

– Отец, не убивай его! – завопила Кейт, только сейчас сообразив, что Хоумер настроен чересчур решительно.

В этот момент дверь кабинета распахнулась и впустила Мэдлин Макгиллакатти.

– Немедленно прекратите! – Мэдлин бросилась вперед и принялась осыпать спину мужа ударами своих слабых кулачков.

Это нападение вряд ли возымело бы действие, однако сам факт пробуждения страстности в женщине, которой уже шестнадцать лет удавалось прятаться за фасадом холодного аристократизма, заставил Хоумера изумленно застыть на месте.

– Мэдди, ты ничего не знаешь…

Мэдлин оттолкнула его и вышла на середину комнаты, шурша шелком кринолина.

– Оставь это, Хоумер. Если молодой человек действительно лишил Мэри Кейт невинности, то прибегать к силе поздно.

Кэтрин заметила, что О'Рурк начал пятиться к двери, видимо, намереваясь сбежать. Если это произойдет, ей придется всю оставшуюся жизнь провести в Вирджиния-Сити!

Осознав свою ошибку, она бросилась вперед и схватила О'Рурка за руку.

– Постойте! Маменька, папенька – мистер О'Рурк меня не соблазнял! Я…

– Наконец ты это признала!

Питер почувствовал себя так, словно у него гора свалилась с плеч.

Некоторое время супруги Макгиллакатти изумленно взирали на дочь и на мужчину, чью руку она прижала к своей груди, а затем переглянулись, словно безмолвно спрашивая друг у друга: «Чему теперь верить?»

Кэтрин поспешила закрепить победу:

– Кажется, я немного увлеклась, но дело в том, что мистер О'Рурк… убедил меня стать его женой!

– О нет, я забираю свое предложение назад! – поспешно прервал ее Питер и попытался высвободить руку, но не тут-то было.

Кейт вцепилась в его локоть крепче, чем терьер в крысу.

– Питер поцеловал меня уже после того, как я согласилась за него выйти! – пропищала она.

– О Боже! – прошептала Мэдлин. – Это просто неслыханно!

– Утром я приглашу сюда отца Манога! – объявил Хоумер с явным облегчением. – Разумеется, ты поступил, как положено порядочному человеку, О'Рурк.

– Сэр, я правда не из тех, кто годится в мужья, – попытался возражать Питер. – Я передумал и…

И это была чистая правда! Теперь уже ему совершенно не хотелось становиться членом этой безумной семейки. И почему он не послушался родителей и не остался в Уэксфорде заниматься фермерством! Теперь, переводя взгляд с одного члена семьи Макгиллакатти на другого, он горько пожалел об этом.

– Залез ты моей дочери под юбку или нет, она скомпрометирована. – Макгиллакатти сунул в рот сигару. – Одному Богу известно, сколько людей в городе видели, что вы вытворяли.

– Но мы ничего не вытворяли! – поспешно произнес Питер.

Кэтрин прижалась мягкой грудью к руке Питера и устремила на него полный обожания взгляд зеленых глаз.

– Послушай, как ты можешь отказываться от своего слова? – прошептала она. – Ты ведь мне обещал!

В этот момент Питер услышал в отдалении гудок, возвещавший о начале ночной смены, и ему он показался погребальным колоколом. Однако этот звук также напомнил о необходимости регулярно питаться.

К тому же он всегда строго соблюдал правило: никогда не подписывай контракта, если не собираешься играть. На этот раз он дал устное согласие Кейт и ее отцу. Тогда он не думал ни о чем, кроме своего пустого желудка, и это лишний раз доказывало, что бывает, когда человек слишком высоко ценит плотные трапезы и регулярный заработок.

– Если ты на ней не женишься, парень, я засужу тебя за нарушение обязательства! – прорычал Макгиллакатти. – А еще лучше – пристрелю, и дело с концом!

Мэдлин Макгиллакатти, вспомнив правила хорошего тона, вышла вперед и взяла Питера под руку, таким образом сделав его дважды пленником.

– Мистер О'Рурк, как я вижу, вы человек хорошо воспитанный, хоть и переживаете нелегкие времена, – проговорила она мягко. – То, что вы сделали нашей дочери честь, попросив ее руки, характеризует вас с самой положительной стороны…

На этот раз Питеру ничего не оставалось, как только молча предаваться отчаянию. Миссис Макгиллакатти оказалась наиболее цивилизованным членом семейства, но он был слишком угнетен, чтобы испытывать особое сочувствие по отношению к женщине, связавшейся с Хоумером Макгиллакатти. Уж лучше упасть в шахту и разбиться, чем месяц жить с Мэри Кейт.

Он уже считал минуты до того момента, когда сможет вернуть ее отцу, как вдруг, отпустив его, Мэдлин повернулась и с улыбкой протянула руку Хоумеру:

– Идемте, сэр, в гостиной нас ждут лимонад и печенье. Такое событие надо отпраздновать, не правда ли?

Мистер Макгиллакатти обычно предпочитал виски со льдом, но на этот раз решил; что его семейству на этот вечер хватит домашних сцен, так что можно обойтись без скандала с женой относительно его предпочтений в области напитков.

– Звучит неплохо, Мэдди, – одобрительно проворчат он, продевая руку жены под свою и направляясь с ней в гостиную, предоставив Питеру замкнуть процессию вместе с Кейт.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь придушить гусыню, которая несет золотые яйца, – прошептал Питер на ухо Кейт.

– О чем это ты, сынок? – переспросил Хоумер, отличавшийся острым слухом.

– Мистер О'Рурк прибег к метафоре, – поспешно сообщила Кейт. – Он настоящий поэт, поверьте!

Усаживаясь за стол, Хоумер пожал плечами:

– Поэт ты или нет, О'Рурк, но ты не пожалеешь о своем решении жениться на Кейт.

– Пути Господни неисповедимы, а чудеса неисчислимы, – назидательно заметила Мэдлин.

– Согласен. К тому же подлинная любовь похожа на призрака, о котором все говорят, но которого видели лишь немногие, – проговорил Питер с ироничной улыбкой.

Мэдлин с уважением посмотрела на своего будущего зятя:

– Да вы не только поэт, но и философ!

– Нет, мадам, скорее шут. – О'Рурк кивнул в сторону Кейт. – Как и Ромео, я – шут судьбы.

Видимо, не очень поняв, о чем идет речь, Макгиллакатти извлек из жилетного кармана часы.

– Скоро полночь, друзья мои, так что пора нам всем на покой. Кстати, О'Рурк, я приказал принести твой сундук от миссис Малдун: ты остаешься здесь как наш гость.

«Ну вот и все. Теперь мне отсюда не уйти», – е тоской подумал Питер и тут же ощутил на своем плече тяжелую лапищу Хоумера.