В руках эксперта – ножницы. Он осторожно разрезал голову насекомого сбоку, словно чудовищный вивисектор.

Катя ощутила рвотный позыв, но титаническим усилием воли взяла себя в руки.

Это просто ткань… черная ткань… не кожа, не хитин… ткань…

Ножницы издавали тихий скрип. В воцарившейся тишине он казался громким, словно усиленным невидимыми динамиками.

Эксперт осторожно разрезал ткань до самого верха, стараясь не повредить низ, и руками в резиновых перчатках снял глазастую голову насекомого.

Мухина держала в руках картонную коробку – ткань упала туда, коробка перекочевала в руки патрульного.

Под тканью – лицо женщины почти черного цвета.

Синюшно-багровые пятна так сильно потемнели и слились, что казались черными. Всклокоченные крашеные светлые волосы. Прикушенный между зубов язык, темные полосы на шее и ужасного вида пятна.

– Демьянова, – сказала Алла Мухина. – Хотя ее и трудно узнать.

– Вот мы ее и нашли, – произнес эксперт.

– Что это такое?! – не своим голосом воскликнула Катя. – Алла Викторовна!

Мухина глянула на нее и склонилась над трупом.

– Сами видите. Убийство. А вы разве не по этому поводу приехали? Разве ваш начальник пресс-службы не прислал вас к нам сразу, как услышал, что здесь, в городе, пропала еще одна женщина?

На автобусной остановке работали полтора часа. Катя видела: вся выехавшая на место обнаружения чудовищного трупа опергруппа торопится, но старается сделать максимум – осмотреть, обработать каждый сантиметр бетонного пола, железных стен, скамейки и асфальта дороги.

Спешка была обусловлена двумя причинами. Перекрытое городское шоссе спровоцировало гигантскую пробку на федеральной трассе в направлении Дубны и станции Большая Волга, куда торопились утренние пассажиры. Раза три приезжала ГИБДД узнать, как движется осмотр и скоро ли можно будет снимать ограничения – открывать дорогу через ЭРЕБ.

Причина вторая крылась в том, что весть о страшной находке, несмотря на ранний час, моментально облетела маленький город. И город всполошился, прислал любопытствующих гонцов – они ехали на велосипедах, на машинах, тормозили у ограждения, приходили пешком из жилого микрорайона. К восьми часам утра собралась значительная толпа. У полицейских не было возможности сдерживать ее.

К остановке быстро подогнали «Скорую». Тело запаковали в черный пластиковый мешок и увезли…

– Куда? – спросила Катя одного из оперативников. – В Дубну?

– В морг при клинике базы, – хмуро ответил тот. – Это городская клиника. Они строили для города.

Катя позвонила начальнику Пресс-центра – своему непосредственному шефу. Он ехал в машине на работу, хотел было отмахнуться – потом, но Катя настояла: припаркуйтесь и слушайте меня.

Она коротко рассказала о случившемся.

Начальник Пресс-центра молчал.

– Вы ведь знали, – сказала Катя. – Поэтому и послали меня сюда. Дело совсем не в позитивном очерке о полицейской династии, на который и вам плевать, и Мухиной. Дело в этом трупе и…

– Катя, вы ошибаетесь. Никаких подробностей я не знал.

– Мухина тоже уверена, что вам было известно о случившемся, поэтому вы и прислали в ЭРЕБ меня.

– Я слышал лишь то, что в городе снова пропала женщина, – ответил начальник пресс-службы. – И что на ее поиски, несмотря на вроде бы обычные обстоятельства и крайне малый срок, брошены почти все силы ОВД.

– Снова пропала? – спросила Катя. – Выходит, вы знали, что это бывало и раньше?

– Бывало, – сухо ответил начальник Пресс-центра. – Катя, я не хочу с вами лукавить. Вы сейчас там, на месте событий. Я думаю, вы уже поняли, что это экспериментально-рекреационное базовое муниципальное образование, ныне открытое, но бывшее закрытым долгие десятилетия, – необычный город. И то, что там происходит в последние несколько лет, – уникальный криминальный случай. Такого никогда не случалось в Подмосковье. Да и по стране в целом тоже. Это страшно, но… Неужели мы, журналисты, упустим такую возможность, а?

– Не упустим. Я здесь. Я останусь в городе. Вы этого хотели?

– Да, я хочу, чтобы вы остались. Я оформлю вашу командировку в ЭРЕБ. Здесь, в Главке, информация крайне скупа. Эти события… ужасные события – они не попадают в общую областную сводку. Информация идет сразу в министерство. Не ждите опергруппу Главка, ее тоже не будет. В ЭРЕБе работает сотрудник министерского управления по раскрытию убийств – напрямую, без нас. Это все, что я знаю. Они лишь формально относятся к нашей областной юрисдикции. Но цепко держатся за старые инструкции. Много вы читали в сводках о криминале в Звездном городке?

– Они закрыты от нас. А ЭРЕБ открыт и…

– На бумаге. Вы сами убедитесь, что в действительности все происходит абсолютно в иной плоскости.

– Ладно, я попытаюсь узнать, что возможно, что они мне расскажут, – пообещала Катя.

– Я желаю вам удачи. И поверьте моему опыту: это редчайшее дело.

Катя попрощалась и спрятала мобильный. Ее терзала обида на шефа, который не сказал ей всей правды сразу. А вот так использовал. Ну что ж… Когда-нибудь поквитаемся.

Алла Мухина подошла к ней, снимая с рук резиновые перчатки. Эксперты складывали свое оборудование. Полицейские начали убирать ленту ограждения.

Остановка приобретала свой будничный вид.

– Так и знала, что вы не уедете, – сказала Мухина, оглядывая Катю, словно видела ее в первый раз. – Сюда-то как вас занесло?

– Я ехала в такси на станцию, на экспресс торопилась.

– Наш пострел везде поспел, – Мухина покачала головой. – Вы крайне упрямая особа.

– Кто эта женщина?

– Наталья Демьянова.

– Это ее муж приходил в отдел?

– Так точно.

– Она пропала… когда?

– Двое с половиной… нет, уже трое суток назад. Не вернулась домой с работы, – Алла Мухина говорила тихо, как-то даже скучно. – Она работает продавщицей-кассиршей в булочной-пекарне на центральной площади. Может, видели вывеску, когда мимо проходили – «Французская выпечка»?

Катя напрягла память, потом кивнула.

Яркие розовые огни. Это почти рядом с кампусом, где она остановилась, – угол следующей улицы.

– Они закрываются в половине девятого. Пока все уберут в магазине, проходит еще полчаса. Обычно без четверти десять Наталья Демьянова была уже дома. Ну, в те дни, когда они с мужем не скандалили.

– Плохо жили?

– Неважно. Муж ревновал ее к владельцу пекарни – это мы установили сразу, сильно ревновал, обвинял в изменах. И дыма без огня не было – это мы тоже установили.