Капитану было скучно. Цветами он интересовался мало, разве что как способом заманить женщину в постель, и хотя все эти леди были очень милые, очень приятные, в возрастном отношении они выходили за рамки интересующей его категории женщин. Нет никакого сомнения, что он среди пожилых леди. Тем не менее, пока он сидел среди них, в результате какой-то искажающей иллюзии капитану казалось, что перед ним генерал-лейтенант Советской армии, три китайца, пять кадровых офицеров и шесть гражданских, все, без сомнения, русские, потому что в нижней части их брюки по ширине достигали двух футов, а пиджаки выглядели так, точно их кроил пьяный шимпанзе; плюс еще похотливая баба, не отрывающая взгляда от брюк Марко. Что же это такое, если не галлюцинация? Он болен, определенно болен, но не может объяснить, как об этом догадался. Спринг-Велли — прекрасное место для отдыха. Чудесное, просто замечательное. Он в Спринг-Велли.

Йен Ло между тем объяснял технологию применения своего метода. Первое погружение в подсознание происходит с помощью наркотиков. Субъекту упорно внушаются различные идеи и даются инструкции, тратить время на изложение которых в подробностях здесь не имеет смысла. После чего его вытаскивают из этого состояния и проводят четыре теста на проверку незыблемости внедренного контроля. Общее время погружения в подсознание субъекта при первом контакте составляет одиннадцать часов.

Второе погружение достигается с помощью манипулирования светом. Оно продолжается семь часов сорок пять минут и требует гораздо менее изощренной техники, чем первое. Простой тест на основе психиатрического досье, которое служба безопасности искусно собирала на каждого субъекта на протяжении нескольких лет, позволяет проконтролировать, как тот реагирует на определенные жесты, символы и голосовые команды. Решающим является первое, одиннадцатичасовое погружение; именно тогда устанавливается главная связь, которая в дальнейшем позволит осуществлять управление. К этой нерасторжимой связи позднее могут быть пристегнуты новые звенья, от которых станут поступать конкретные задания с помощью определенной символической команды или сигнала, заложенного в первой, долговременной связи. Впоследствии вся процедура — и отдачи приказа, и его осуществления будет полностью стерта собственной памятью субъекта. В то же мгновенье, как Реймонд убьет, он навсегда забудет, что убил.

На мгновенье в облике Йен Ло проглянуло самодовольство, но тут же исчезло, прежде чем его заметил кто-либо, кроме Березина. Пока все хорошо, продолжал Йен Ло. Субъект не вспомнит, что он сделал под воздействием внушения, или что ему было приказано сделать, или кто именно это приказал. Что полностью устраняет опасность внутреннего психологического надлома под воздействием чувства вины или страха попасть в руки властей, а также угрозу разоблачения при любом допросе в полиции, каким бы жестоким он ни был.

— Самая многообещающая особенность моей экстраординарной технологии, можно сказать ее «изюминка», состоит в способе допрограммирования, и этот фактор будет срабатывать, на каком бы расстоянии от Йен Ло субъект ни находился, два фута или пять тысяч миль, и произойдет абсолютно независимо от моего голоса или какой-либо другой формы моего личного участия в процессе. Между прочим, если уж об этом зашла речь, мы научили этому способу допрограммирования вашего председателя Комитета по электрификации сельской местности, которому предстояло в полном одиночестве провести долгую холодную зиму на полуострове Гидан. Нашим субъектом была некая запрограммированная юная балерина, уже давно очаровавшая наркома. Однако она была замужем и, по его мнению, неудачно, за молодым человеком, которого любила не просто страстно, но не замечая никого вокруг. Товарищ Сталин пожалел наркома и призвал на помощь меня. Нарком делал все, как мы ему объяснили, и в результате рядом с ним оказалась прелестная, очень юная, невероятно гибкая балерина, причем обнаженная, потому что ей казалось, что в одежде она мерзла. В результате внушения девушка усвоила настолько передовые сексуальные концепции, что нарком и оглянуться не успел, как холодная зима на далеком полуострове закончилась.

Аудитория взорвалась смехом. Гомель захлопал своими несуразными лапищами по бедрам. Стенографистка Березина никак не могла успокоиться. Ее визгливое, монотонное хихиканье звучало так комично, что вскоре все уже смеялись не только над рассказом Йен Ло, но и над этим хихиканьем. Кончилось тем, что Березин с силой вогнал штык в деревянную спинку стоящего перед ним стула. Все, кроме Гомеля, моментально оборвали смех, а Гомель все никак не мог остановиться, вытирая глаза, качая головой и думая о том, что можно сделать, имея такую прекрасную, зрелую молодую женщину, если к тому же запрограммировать ее еще убивать.

— Мне показалось забавным, — продолжал Йен Ло, — осуществлять дистанционный контроль над Реймондом с помощью обычной колоды игральных карт. Они представляют собой четкие, ярко окрашенные символы, которые, говоря древним, монархическим языком, содержат в себе намек на высшую власть. Они будут доступны для Реймонда повсюду, и со временем он, скорее всего, станет всегда носить колоду карт с собой. Прекрасно. Теперь я продемонстрирую, как это действует. — Он посмотрел на сержанта. — Реймонд, не хочешь ли разложить пасьянс? — Реймонд выпрямился, настороженно глядя на Йен Ло. — Подтащи-ка сюда вон тот столик.

Реймонд прошел в правую часть помоста, принес оттуда маленький столик, на крышке которого лежала колода карт, и снова сел.

— Первыми ключевыми словами была фраза о том, не хочет ли он разложить пасьянс, произнесенная в точности так, как я это сделал; она открывает доступ к тому, что заложено в него с помощью программирования. Бубновая королева, во многих отношениях напоминающая Реймонду горячо любимую и одновременно ненавистную мать, является вторым ключом, подготавливающим встроенный в сознание механизм для получения задания.

Пока он говорил, Реймонд перетасовал колоду и выложил семь карт — пасьянс, который носит название «Клондайк».

— Он будет раскладывать карты до тех пор, пока не выпадет бубновая королева, что произойдет достаточно скоро, о чем мы позаботились, экономя ваше время. Ага, вот и она.

Реймонду выпала королева. Он аккуратно собрал все остальные карты, подровнял, положил на стол «рубашкой» вверх, накрыл колоду бубновой королевой, «рубашкой» вниз, и откинулся на стуле, с интересом глядя на карты. Держался он совершенно естественно.

— Могу я попросить у вас штык? — спросил Йен Ло генерала Березина.

— Не ножом, — буркнул Гомель. — Руками.

— Голыми руками? — тоном отвращения спросил Йен.

— Вот, — сказал Березин. — Пусть использует это.

Он отдал помощнику белый шелковый шарф, и тот отнес его Йен Ло. Продолжая разговаривать с Реймондом, Йен завязал на шарфе три крепких узла близко друг к другу.

— Реймонд, кого ты недолюбливаешь меньше прочих в своей группе, которая сидит здесь?

— Меньше всех?

— Да.

— Ну… Мне кажется, капитана Марко, сэр.

— Заметили, как он всегда тянется к начальству? — спросил Йен, обращаясь к аудитории, и потом снова переключился на Реймонда. — Нет, это не годится. Капитан нам понадобится, чтобы ты получил медаль. А кого еще?