Маргарита рассчитывала отправиться на поиски родни в одиночестве, но этой надежде не суждено было сбыться. Валька поплелась за ней, пообещав, правда, что в драматический момент родственной встречи она мешать не будет, а обернется птицей и покружит где-нибудь неподалеку. С одной стороны, это нельзя будет расценить как беспардонность, а с другой – если события примут неприятный оборот, у нее останется шанс быстро вмешаться и принять личное участие в магическом скандале на стороне одинокой и, как Вальке казалось, беззащитной Маргариты.

– От этих питерских всего ожидать можно, знаешь ли, – внушала она подруге, – высокомерные снобы, им человека обидеть только в радость.

Во дворе гостиницы стояла группа молодых бритоголовых парней. Они оживленно переговаривались о чем-то и были совсем не похожи на здешних постояльцев.

– Ой, чегой-то мне эти пацаны не по вкусу, – бросила Валька. – Ритуха, делай «хамелеона» на счет три. Оно не повредит…

– Вот здесь, согласно агентурным данным, две бабы из Москвы остановились, – говорил тем временем своим однопартийцам парень, носивший в определенных кругах кличку Курт. – Гингема вроде бы должна была приехать одна, но мало ли, может, и прихватила с собой еще какую-нибудь ведьму для компании. Черт знает, что ей в голову взбредет, информации-то у нас мало. Гостиница ведомственная, значит, она под научного работника косит. По описанию обе москвички на Гингему смахивают – обе рыжие, молодые, и что-то ведьмовское в глазах играет.

– Проверим, – кивнул старший группы по кличке Ганс.

И в это время мимо них к подворотне пролетело нечто невероятное – две нечеткие, полупрозрачные, издающие легкое серебристое свечение женские фигуры. На свою удачу, члены группы Ганса как раз думали и говорили о московских гостьях, иначе это явление осталось бы незамеченным. Впрочем, удачей считать подобные вещи парни готовы не были.

Ганс сперва остолбенел, а потом произнес затейливую фразу, из тех, какие сторонники фюрера в военные времена могли услышать только с противоположной стороны линии фронта. Курту удалось быстрее сориентироваться, и он сразу понял, что эти смутные фигуры как раз и есть те самые ведьмы из Москвы, о которых только что шла речь (единственное, чего он не знал и о чем даже не мог догадаться, – это то, что его собственные мысли и слова сделали дам хоть немного заметными).

– Парни, вперед! – закричал он, перехватив инициативу у растерявшегося Ганса. – Это они! Гингема с подружкой!

Не заметив, что его партайгеноссен[6]так и остались стоять на месте, не находя сил оторвать башмаки от асфальта, Курт ринулся следом за святящимися бабами.

Одна из них неожиданно обернулась и со словами: «Ну вы достали, фашистские морды! Прими привет от дяди Васи![7]» – нанесла ему такой удар по корпусу, которому позавидовал бы сам Майкл Тайсон.

После этой короткой стычки два светящихся привидения исчезли, а Курт, медленно оседая наземь, прошептал бледными искривленными губами:

– Ведьмы! Проклятые ведьмы!

Вот теперь ему стало по-настоящему понятно, о чем шла речь на последнем совете. Да, ведьмы – это большая опасность, и только что он испытал это на своей шкуре.

Ганс тем временем уже настолько пришел в себя, что решился подвергнуть увиденное первичному анализу:

– Господа, поздравляю вас, мы вышли на след московской колдуньи! Это, без всякого сомнения, была она. Во-первых, она на наших глазах экспериментировала со своим физическим телом, обратившись в привидение…

– А почему ты говоришь о ней в единственном числе? – перебил микрофюрера кто-то из бестактных соратников. – Ведьм было две!

Ганс нашел обоснование и этому факту:

– Не исключено, что это все же одна баба, хотя мы вроде бы видели двух. Возможен эффект мистического раздвоения – не забывайте, с кем мы имеем дело. К тому же мы были очевидцами коварного нападения подлой ведьмы на Курта. Она подвергла его воздействию астральной энергии, и говорить, что это не так, значит противоречить очевидному. От простого удара женской руки здоровый пацан не свалился бы с ног. Что с тобой, Курт?

Курт застонал.

– Ощущение такое, словно меня отделал здоровенный десантник!

– Мужайся, старина! Мы положим конец произволу мерзкой колдуньи!

– Видала? – Валька кивнула на нокаутированного противника. – И ты будешь говорить, что у тебя в Питере врагов нет?

– Но я их не знаю! – возмутилась Маргарита. – А враги должны быть мне известны!

– Совсем не обязательно, – отмахнулась Валька. – Парни, сдается мне, из этих…

– Из каких этих"?

Валька ничего не ответила и, вытащив из кармана зеркальце, по виду – совершенно обычное, принялась что-то шептать и дуть на его поверхность. По зеркальцу побежали волны, словно по водной глади при легком ветерке, потом возникла какая-то картинка, вероятно вполне годящаяся для получения информации.

– Из каких этих, спрашиваешь? – переспросила Валька. – С терминологией по этому делу у нас недоработочка, поэтому лучше учись понимать с полуслова. В привычных тебе терминах можно назвать их национал-социалисты отечественного разлива.

– Национал-социалисты? – удивилась Маргоша. – Это же что-то из фильмов про Штирлица…

– Да, про наших родных наци фильмов снимают не в пример меньше. Искусство по-прежнему в большом долгу перед народом. Вот, глянь-ка…

И Валька протянула Маргарите свое зеркальце. В нем, как в маленьком экране, можно было разглядеть некое присутственное место, вероятно – штаб общественной организации, не слишком людный в настоящую минуту. Впрочем, если предположения Вальки были верны, то лучшие люди этой организации сейчас растерянно топтались во дворе гостиницы, а кое-кто даже валялся там на пыльном асфальте.

На первый взгляд штаб производил вполне благопристойное впечатление – скромненько, но чисто, как говорится… Но как только Валька, не перестававшая дуть на зеркальце, «надула» увеличенное изображение плакатов, щедро украшавших стены помещения, Маргарита вздрогнула – таких лозунгов не было даже в фильме про Штирлица, поскольку представленные там исторические персонажи – и Шелленберг, и папаша Мюллер – при всей своей людоедской сущности все же относились к интеллектуальной элите нацистов и умели облекать свои мысли в благопристойную форму. А у здешних мелких фюреров из города на Неве было, как говорится, что на уме, то и на языке… Сунув нос (при помощи все того же виртуально-магического способа) в красивые листовки, стопкой лежавшие на столе, Маргарита и Валька переглянулись. В изящных виньетках из дубовых листьев текст оказался такой, что волосы вставали дыбом.