Демьян слизнул выступившие на его коже капли крови и наклонился к моим губам:

— Хочу, чтобы ты вот так же шипела и царапалась, когда мы будем с тобой в постели, — проговорил он едва слышно, и горячая волна ударила мне в голову.

Как же он умело и сладко целовался — никогда в жизни такого не ощущала!

Нудная неприятная боль в руке напрочь забывалась, пока его губы ласкали мои, то едва касаясь, то полностью захватывая власть и передавая ее наглому захватчику-языку.

— Ты не злишься? — спросила я чуть виновато, когда он позволил мне перевести дух.

— На что?

— На то, что у нас не было секса, — я кивнула на его джинсы, которые снова стояли колом.

— А у нас не было секса? — хмыкнул Демьян. — Как же это тогда назвать?

— Ну-у-у-у… — протянула я. — Не знаю, как у вас принято…

— У нас, как я уже говорил, принято хранить себя до свадьбы.

— А! Это вот так ты себя хранишь?

Сталкер за ширмой, отделяющей меня от секретной татуировки, сделал музыку погромче, и я прыснула. Видимо, нас шепот был недостаточно тихим, и он услышал несколько больше, чем был готов.

Несколько часов спустя мы с облегчением вывалились из пропахшей индийскими благовониями гостиницы в московскую зимнюю ночь. Свежий морозный воздух был таким вкусным, что первые несколько минут я просто стояла и дышала, пока Демьян посмеивался надо мной.

Татуировка была закрыта непрозрачной пленкой — встреча с моим талисманом откладывалась на несколько дней, пока не разрешат снять повязку.

Но в воздухе и так витало чувство, что в моей жизни что-то круто изменилось.

— Хочется совершить еще что-нибудь безумное! — сообщила я Демьяну. — Даже не знаю…

Он остановился, глядя на меня из-под своей розовой челки наглым и насмешливым взглядом. Меня накрывало странным двойственным ощущением. Я точно знала, что он совсем юный парень, младше меня на целую жизнь — но он был выше, сильнее, и с ним я уже который раз делала новые, неизведанные до той поры вещи. Он открывал мне новый мир — и в нем я была такой же юной и катастрофически неопытной.

Приятно неопытной — не такой, когда стоишь в налоговой другой страны и нихрена не понимаешь.

— О! Покраситься в розовый? Или пирсинг в нос? Как думаешь?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Демьян тихо заржал, закрывая лицо ладонью.

— Эй! — я ткнула его в живот кулаком.

— Я вообще ждал других предложений, — признался он, отсмеявшись. Его пальцы перехватили мою руку за запястье, и он привлек меня к себе, заставляя обнять его за пояс. — И пирсинг лучше не в нос, есть места поинтереснее… — добавил он, чуть понизив голос.

— Эээээ! — воспротивилась я. — Настроение не настолько безумное! Ладно, остановлюсь на цветных волосах. Как думаешь, сейчас какой-нибудь салон работает?

Конечно, салон нашелся. В Москве вообще жизнь даже в Новый Год затихает очень ненадолго — часов на десять в ночь с тридцать первого на первое — а с утра уже снова можно найти все, что душенька пожелает. Хочешь ли ты татуировку, пирсинг или покраситься в розовый, починить ноутбук, сделать эпиляцию или купить гигантский диван в стиле ампир с позолотой и шелковыми подушками — запросто.

Думаю, магазины гигантских диванов в стиле ампир и прочей безумной ерунды открываются как можно раньше — пока народ не успел как следует протрезветь.

Мастерица с зеленой шевелюрой и кольцом в носу, от которого я отказалась, взвесила мои густые волосы на ладони и предложила:

— А давайте вам сделаем скрытое окрашивание? Вам очень пойдет. С виду приличная женщина, а махнете гривой — а там истошно-розовый. Сюрприз!

— Я приличная женщина? — спросила я Демьяна, который устроился рядом в кресле, копаясь в своем телефоне.

— Не знаю пока, — отозвался он, поднимая на меня свои наглющие прозрачные глаза. — Но надеюсь узнать…

Зеленоволосая хихикнула себе под нос, но стоило мне метнуть в нее яростный взгляд, тут же приняла очень серьезный вид.

— Мне после каникул опять в налоговую! — вспомнила я очень вовремя. — Давайте ваше скрытое!

К счастью, в этот раз процесс и результат от меня не прятали, разрешая с ужасом наблюдать, во что превращается моя идеальная стрижка. Такого ядовито-розового оттенка не было, кажется, даже у турецкой жвачки из моего детства.

Но стоило высушить волосы, махнуть щеткой — и яркий цвет скрылся под моим скромным светло-русым. И даже прическа не пострадала — но теперь у меня был настоящий секрет, который не узнаешь, пока не растреплешь волосы.

Но я нечасто позволяла такие вольности на работе, так что тайна была в безопасности.

— Ну что теперь… — проговорила, стоя рядом с Демьяном где-то в промзоне через пару часов. Пора было вызывать такси, а я совершенно не понимала, что дальше.

Надо как-то прощаться?

— Едем, — сказал он, вызывая такси со своего телефона.

— К-к-куда? — растерянно спросила я.

— К тебе, — отозвался он небрежно, притягивая меня к себе за талию. — Пора выполнять все обещанное. Только презервативов побольше куплю по дороге.

И вот тут я конечно остро почувствовала весь свой возраст до копеечки.

Потому что в двадцать лет я бы, конечно, за такое предложение закатила пощечину и гордо ушла в метель.

В лучшем случае — чтобы он за мной побежал и валялся в ногах, клянясь в великой любви.

В худшем — чтобы не предлагал больше такие гадости.

В тридцать пять…

…жить одним днем

Обычно люди, попадая в незнакомое место, оглядываются по сторонам.

Где вход, где выход, куда ботинки поставить, как не врезаться в угол.

Демьян смотрел только на меня.

Стоило открыть дверь, он втянул меня в квартиру, прижал к стене, выпутывая из дубленки, которую успел расстегнуть еще в такси, сбросил прямо на пол свою косуху и одним движением стянул свитер вместе с футболкой.

Я обняла его плечи, перебирая пальцами перекатывающиеся под гладкой кожей сильные мышцы. И задохнулась, когда он начал целовать мою шею горячими обветренными губами.

Запустила руки в его жесткие волосы, пропуская их между пальцами и ощущая, как его ладони очерчивают мое тело, спускаясь все ниже к бедрам.

Демьян опустился на пол, глядя на меня снизу вверх — и даже в такой позе взгляд был невыносимо наглый, словно это я стояла перед ним на коленях, а не наоборот.

Он снял с меня туфли и обнял ладонями бедро, подцепляя край чулок и стягивая их. Замер на несколько секунд, глядя прямо в глаза. Голова у меня от его взгляда была пустая-пустая и где-то в