Роб – оператор-фрилансер – имеет такой же свободный график, как и мы с Яном, пока его в последнюю минуту не вызовут на съемку. Наименее успешный во всей копании – Иохем, который, ничего не делая, кажется таким страшно занятым, что его жизнь представляется мне гораздо более напряженной, чем у моего врача. Он постоянно зациклен больше на том, где его нет, нежели на том, где он есть, и переживает, что что-то пропустит. Иохема я знаю дольше всех. До прошлого года мы виделись каждый день, а сейчас лишь раз в неделю, хотя обниматься мы любим так же, как раньше.

Я встречаюсь с парнями каждый день. Сейчас, за вином, картошкой фри и сигаретами (для них), ко мне начинает возвращаться хорошее настроение. И, когда Ян рассказывает о том, как Роб занимается в спортзале, я так хохочу, что мои слезы могут наполнить еще один канал на ветреных городских улицах. Пока я больна, парни помогают мне больше радоваться жизни.

Ян рассказывает о том, что писал в первые дни после того, как мне поставили диагноз, – как мы в замешательстве гуляли по городу. Как и все участники нашей банды, Ян и Роб на несколько дней отказались от других своих обязательств. Это помогает узнать, что все мы были в смятении – что я не была одна, даже когда порой так думала. Возможно, поэтому нам так хорошо вместе. Мы ощущаем одинаковые эмоции и бессилие и так же плачем. Теперь я это понимаю.

Эти мгновения, проведенные вместе, сделали меня другим человеком. Кем-то, кто думает о том, где он есть, а не о том, где его нет. Мне странно не хотеть увидеть как можно больше и сохранять при этом способность открывать для себя новое даже в мелочах. Я больше не позволяю себе заглядывать далеко в будущее, думать о вариантах стажировки для впечатляющего резюме, о путешествиях, в которые хочу отправиться, и книгах, которые должна прочесть. Я цепляюсь за все подряд. Не только за каждый день, но и за завтраки, чашки с кофе, вечера, которые в хорошую погоду я провожу на улице, а в дождь – сидя дома. Я хватаюсь за вечернее солнце и грозы, хватаюсь все сильнее и сильнее. Страницы моего увесистого ежедневника заполняются всеми этими пойманными моментами. Сегодняшний день для меня как подарок. Я обрела мир, который теперь не хочу терять.

Роб врывается в мои мысли: “Эй, секси, эта прическа идеально тебе подходит. Выглядишь потрясающе. Честно”. Улыбка расплывается на моем лице. Мы с Робом просто друзья, но сходим друг по другу с ума с первого дня знакомства. Когда мы вместе гуляем по городу, я всегда держу его за руку. Мы вечно смеемся – в компании Яна или без него. И мы оба слегка ревнуем, когда один из нас флиртует с кем-то за соседним столиком на террасе. Думаю, мы чуточку друг в друга влюблены.

Расставшись с ними, остаток дня я пишу и пью мятный чай в кафе. Во всех своих париках я больше чувствую себя женщиной, нежели маленькой девочкой. Может, поэтому я так люблю их. Сегодня, будучи Сью, я ощущаю себя иначе, чем вчера, когда была Дейзи. Сью привлекает внимание, но еще я чувствую себя более упрямой, даже более уверенной в себе. Ее рыжие волосы обладают собственным характером. Когда я вхожу в помещение, люди думают, что я нахальная. И это меняет мое поведение. Больше нет неуклюжести переходного периода от девушки к женщине. Как Софи я все еще чувствую неуверенность, но вот Сью сам черт не брат.

А еще она наслаждается вниманием старых унылых завсегдатаев кафе.

“Ну, моя дорогая, я смотрю, вы все такая же непокорная”, – говорит один из них.

Я дерзко включаюсь в игру и тереблю волосы. Ян улыбается мне, внимательно наблюдая за этой сценой. Хотя я чувствую себя более сексуальной и привлекаю больше внимания, когда я блондинка, так приятно видеть, какое впечатление производят на людей рыжие волосы. Но это всего лишь сценка, небольшая передышка в буднях раковой больной. Интересно, что сказал бы чувак в баре, если б я явилась сюда с лысой башкой. Уверена, что ничего особенного.

Столько всего изменилось в моей жизни и во мне самой. Странное лицо в зеркале. Я с трудом узнаю сама себя, в парике или без него. Между нами слишком большая дистанция. Мне действительно помогает примерять на себя другие личности, чтобы узнать, как меня тебя воспринимают. Типа, это я, и это я, и это тоже я. Думаю, это странно, что у нас есть только одно тело, одно имя и так много внутренних миров. Я чувствую себя почти счастливой от того, что могу носить разные парики и играть разные роли.

«Софи!”

Я стою перед дверью Хильдуса. Собравшись позвонить в звонок, я слышу, как меня окликают.

Хильдус с большой продуктовой сумкой подходит ко мне и смотрит испытующе: “Ага, это ты. Ты подстриглась?”

Понимая, что он не в курсе, я подыгрываю. “Ага”, – и одаряю его слабой улыбкой. Неверный ход. Кажется, Хильдус не верит. Его глаза вперились в мои волосы, которые колышутся так же естественно, как и у Долли Партон.

Это свидание. С парнем, который ничегошеньки не знает про мою болезнь. Страшно ходить на свидания в паре с раком. В последний раз я флиртовала и вообще имела какие-то отношения с противоположным полом в Нью-Йорке на новогодней вечеринке у Аннабель. Но с момента постановки диагноза я не встречалась с парнями, а они не встречались со мной. В результате я провожу много времени в мечтах. Мы с Хильдусом виделись на вечеринке еще в декабре, до моего отъезда в Нью-Йорк. Когда мы встречаемся, то всегда флиртуем, обмениваемся телефонными номерами и обещаем поддерживать связь, но этого никогда не происходит.

На той же вечеринке я столкнулась со своим бывшим. Когда бы я ни слышала слово “отношения”, я всегда думаю о нем. Мы были вместе год и большую часть того года провели в обществе друг друга. Пробежки по утрам, завтраки, проверка почты перед работой и университетом. Его рабочий день в галерее начинался в десять тридцать, а моя первая лекция – в одиннадцать. Этих тридцати минут мне хватало, чтобы добраться от его дома до университета. Мы были близки, но разные уровень знаний и круги общения стали причиной множества ссор и недопонимания. Мы продолжали совместную жизнь, пока он не понял, что мы слишком далеки друг от друга, и через год все закончилось. Мне было двадцать, ему – тридцать.

Расставшись, мы соблюдали радиомолчание. Но сейчас, когда у меня рак, я надеялась хоть на какие-то признаки жизни – открытку или даже эсэмэску. Я хочу сказать ему, что я в порядке, все еще ем, смеюсь и катаюсь на велосипеде по городу, когда позволяет погода. Что я живу как более-менее обычный человек. И что я снова хожу на свидания.

“Вообще-то твои волосы очень похожи на… парик”, – говорит Хильдус, пока мы поднимаемся по лестнице в его квартиру. Из уст того, кто ничего не знает о моей болезни, это звучит довольно мерзко. Мои глаза наполняются слезами. Я быстро промокаю их и проглатываю комок, подступивший к горлу.

Парик. Итак, Хильдус думает, что мой новый образ действительно искусственный. Блин. Я выбрала Блонди, потому что она больше всего похожа на меня прежнюю. С Блонди – этой маленькой и печальной горсткой пергидрольных нитей – я мгновенно забываю о настроении “готова взорвать этот город”.