Он посмотрел на ее возбужденные соски. Ее слова не совпадали с реакцией тела.

– Почему бы и нет? Первый раз – закуска, второй – главное блюдо. Ты должна это помнить, Николь.

Он заметил, как сжалось ее горло, когда она сглотнула.

– Сейчас мы в другом положении.

– Почему?

– Очевидно, оба сполна насладились близостью, и, возможно, не стоит играть с судьбой, повторяя это.

– А если я не согласен?

– Боюсь, у тебя нет выбора, Рокко.

Наступила тишина, а когда он снова заговорил, его голос звучал очень спокойно:

– Я думал, ты хочешь, чтобы я пошел тебе навстречу по поводу развода.

Она повернула голову, и их взгляды встретились. Он тут же подумал, как прекрасно она выглядит с буйными темными кудрями и раскрасневшимися щеками.

– Ты мне угрожаешь? Намекаешь на то, что, если я не буду заниматься с тобой сексом, ты не подпишешь документы на развод?

– Пожалуйста, Николь, не оскорбляй меня. Я бы не стал заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. – Он положил руку ей на бедро, чувствуя удовлетворение, когда она тут же инстинктивно задрожала. – Однако глупо не воспользоваться сумасшедшей химией, которая есть между нами. Не находишь?

Она убрала его руку с бедра, хотя и с заметной неохотой.

– Ты имеешь в виду химию, из-за которой мы изначально попали в неприятности?

– Это ты так видишь?

– Конечно. Потому что это правда, которую я давно уже приняла. Я стала для тебя очередной игрушкой. Неплохое тело и лицо. Еще одна в списке завоеваний. Единственное различие между мной и остальными твоими женщинами в том, что я оказалась девственницей. – Она укуталась в простыню и уставилась на него, капризно выпятив нижнюю губу. – Ты посчитал это чем-то особенным. Наверное, потому, что опытные женщины вешались на тебя только так. Правильно я рассуждаю, Рокко?

– Первая ночь с тобой свела меня с ума.

– Наверное, было восхитительно прорвать девственную плеву, да? Уникальные ощущения, неповторимые.

Он застыл на месте. Сколько стали в ее голосе.

– Ты стала очень циничной, Николь.

Она задрожала, несмотря на то что была укутана простыней. А чего он ожидал? Думал, она пережила все это и ничему не научилась? Если не учиться на собственных ошибках, какая надежда на будущее вообще может быть? Николь давно усвоила: если хочешь выжить, нужно принять все как есть и не приписывать никаких сантиментов неудачному браку. Наивная девственница, влюбившаяся в могущественного сицилийского босса, осталась в прошлом. Она много работала, чтобы добиться того, что сейчас имеет, больше не придумывала сказки и не верила, что невозможное возможно. Так лучше. Безопаснее. И классный секс с мужчиной, за которого она когда-то вышла замуж, не изменит ее взгляды.

Николь вдруг поняла, что существует кое-что еще, о чем они умалчивают. Однако не могла решиться заговорить об их ребенке. Крепко сжала край простыни. Не сегодня. А может, и никогда. Рокко тогда не захотел это обсуждать.

И ее осенило.

«Как, впрочем, и я. Отстраненность и нежелание Рокко говорить об этой трагедии меня устраивали. Он не хотел говорить о том, что происходит между нами, а я просто не могла выразить боль. И пропасть между нами все увеличивалась».

Николь тяжело вздохнула и заставила себя вернуться в настоящее, на глаза наворачивались слезы.

– Может быть, чуточка цинизма мне необходима. Может быть, я была невинной во многих отношениях. А теперь, думаю, пора тебе вернуться в спальню.

– Или я могу остаться здесь и всю ночь заниматься с тобой любовью. Ведь мы оба этого хотим.

Николь очень хотелось согласиться. Какая женщина смогла бы отказать такому мужчине? Гордый лев, уверенный в своем превосходстве. Лунный свет окрашивал серебром его сильное тело. Одного беглого взгляда достаточно, чтобы заметить, как его член полностью встал. Какая-то часть ее натуры – страстная и вечно голодная – требовала обнять его и позволить чувствам вновь забурлить.

Но этот путь ведет к безумию, которое погубит все ее достижения. Уже сейчас она ощущала, как ослабевала уверенность. Куда подевалась женщина, которая оставила этого мужчину в прошлом. Впрочем, ответ известен. Эта женщина, вероятно, переставала существовать, когда Рокко обнимал ее.

Николь натянуто ему улыбнулась:

– Думаю, мне придется отказаться. Я хочу поспать. Одна.

Он больше не пытался ее переубедить. Поднял джинсы. Николь уткнулась лицом в мягкую подушку, стараясь заглушить звук застегивающейся ширинки, услышала, как тихо захлопнулась дверь, когда Рокко вышел. Ее эмоции находились в смятении. Какой уж тут сон. Внезапно она осознала, что он ни разу во время близости не поцеловал ее.

– Что желаете на завтрак, синьора?

С трудом разлепив глаза, Николь подошла к столу, который накрыли на террасе, и чуть не ослепла от блеска серебряной посуды и хрусталя. Теплый ветерок доносил ароматы жасмина и крепкого свежесваренного кофе. Вероник смотрела выжидающе.

– Обычно мы на завтрак подаем хлеб и круассаны, синьора. Но синьор Барбери напомнил шеф-повару, что в Англии предпочитают бекон и яйца.

Николь через силу улыбнулась, хотя хотелось состроить гримасу сожаления. После практически бессонной ночи она проснулась посреди пропитанных запахом секса простыней, наслаждаясь приятной усталостью тела, пока не вспомнила, что произошло. Точнее, с кем провела эту ночь.

Жаркие образы того, как она расстегнула ширинку на джинсах Рокко и стала ласкать твердую плоть, всплыли в памяти. Щеки залились краской. Николь поспешила надеть большие солнцезащитные очки и пододвинула чашку кофе ближе к себе, моля, чтобы обрывки воспоминаний не мелькали перед глазами. И еще сильнее покраснела, вспомнив, как охотно впустила мужа в себя, а нетерпение и отчаяние выбили ее из колеи. Влечение к нему стало сильнее, чем прежде. Это привело ее в полное замешательство. Ведь она убедила себя в том, что не хочет иметь с ним ничего общего.

«И он тоже не хочет быть со мной, не так ли?»

Они оттолкнули друг друга очень далеко.

Ветер теребил нежные лепестки роз цветочной композиции в центре стола. События прошлой ночи не должны были случиться, но сейчас уже ничего не поделать. Нельзя повернуть время вспять, хотя Николь и мечтала послать Рокко, когда он пришел к ней в спальню без разрешения и приказал раздеться. Но их ночные упражнения пробудили в ней немереный голод.

Николь посмотрела на охлажденные персики, потом на домработницу.

– Мне бы хотелось яиц всмятку. С тостом из крупнозерного хлеба, если возможно.

– Конечно, синьора.

Вероник ушла. Николь ела фрукты и смотрела, как роскошные яхты качаются на волнах в прекрасной бухте. Домработница принесла ей завтрак. Николь погрузилась в раздумья. На стол упала тень. Рокко. Явно после душа. Черные волосы влажными завитками касались его шеи, сильный подбородок был начисто выбрит. Не скрытая под пиджаком бледно-голубая рубашка подчеркивала яркие голубые глаза, а хорошо пошитые брюки – длинные сильные ноги.