Я не контролирую слезы, они сами льются из глаз. Да и черт с ними. Что уже может быть хуже, чем сидеть перед ним голой и в таком виде. Мои ноги позорно расставлены в стороны и это доставляет еще куда более грандиозную душевную боль от морального унижения.

– Ты чувствуешь стек? Ты представляешь его очертания? Можешь описать свои ощущения, когда я тебя им глажу? – его голос звучит уже более тихо.

Не знаю, что ему даже ответить на это. Что он ждет от меня? Что хочет услышать? Это так глупо… Все его вопросы настолько нелепы, что мне кажется, моя голова от этого напряжения просто разлетится.

Обдумываю каждый вопрос и рассматриваю его со всех сторон. Он спрашивает, а у меня происходит целый взрыв эмоций и вычислений. Зачем ему это знать? С какой целью интересуется? Как это потом может быть использовано против меня?

– Молчишь… снова молчишь, – разочарованно сказал он. Мне показался его голос грустным.

Он отошел от меня. Копается в пакете с садисткими игрушками. Снова приближается. Что у него там еще? По моему телу заскользило что-то холодное и кожаное. Похоже на ремень. Да, так есть… это обычный мужской ремень. Но для меня это не просто обычный ремень. После того, как его дружки меня неделю назад исполосовали этим предметом, я уже ни с чем его не перепутаю. Надеюсь этот гад не захочет меня пороть? Мне и его дружка-клиента хватило сегодня!

– Это ремень… Старый добрый учитель! – таинственно произнес он, – но ты с ним уже знакома. Понравилось, как тебя за побег наказали? Думаю, ты навсегда запомнишь этот урок!

Да он выходит был там! Он точно был там в ту ночь! Может он и был тот самый третий, кто трахал меня в рот последним? Я уже так плохо помню, но мне бы хотелось верить, что он не опустился до того, чтобы так бесцеремонно трахать меня при всех, пока я истекаю кровью. Хотя… что я жду от такого человека? Все еще надеюсь, что в нем проснется сострадание? Да ему чужды эти понятия! Он словно с другой планеты!

– Ты снова нарушаешь правила, – слышу снова его наглый голос, – сейчас ты получишь за каждое нарушение по одному удару.

– Сергей, прошу вас, не надо! Что я нарушила? Я же сижу и ничего не делаю! Я выполняю все, что вы говорите!

– Ты два раза назвала меня неправильно, за это ты получаешь два удара, и два раза начала открывать рот, когда тебя не спрашивали. И того, сколько у нас ударов получается? Считать умеешь? – его вопросительный тон дает понять, что он ждет ответа.

Я не сразу отвечаю, пытаюсь снова проглотить накатывающий ком в горле. Он касается спины этим жестоким инструментом и я подпрыгиваю.

– Четыре, – говорю я и удивляюсь сама себе: словно выпалила из пушки.

– Все верно! Сейчас ты получишь четыре удара ремнем!

– Прошу вас, не надо!

– Пять ударов! – его математика приводит меня в шоковое состояние.

– Прошу, не бейте, пожалуйста!

– А ты смотрю тугая на голову, – смеется, – на тебе что, “закон собаки Павлова” отдыхает? Если так, то будет учить. Я из тебя выбью всю дурь. Итак, шесть ударов.

Я хотела возразить, но вовремя закрыла рот. Просить его бесполезно, только сделаю еще хуже себе. Он долго водит по мне ремнем, по телу пробегает мандраж. Сейчас ударит… Уже скоро! Боже, пусть это будет не сильный удар! Он вроде не особо богатырь, может быть и бить будет “как баба”. Буду надеятся…

Я поняла, когда именно он нанесет первый удар, этот момент настанет, когда ремень перестанет скользить по телу, в следующий миг он замахнется и ударит. Я инстинктивно успеваю съежиться. Не знаю, помогает ли это уменьшить боль, но думаю, если тело так реагирует, наверное это, каким-то образом, помогает. И после этого ремень касается моего тела.

Он прошелся по спине и задел ягодицы. Я застонала, но постаралась сразу же замолчать. Я знаю, как ему нравится смотреть на мое унижение и не хочу доставлять ему эту радость. Он замахивается и ударяет еще раз. Снова меня обжигает и по всему телу прокатывается каток боли. Второй удар не менее болезненный, чем первый.

Наверное, это стереотип, что когда тебя постоянно бьют, то твое тело привыкает, и вроде как ты уже меньше чувствуешь. Ерунда. Чувствуешь боль всегда, даже если привыкаешь к ней. Было бы неплохо, если бы моя чувствительность со временем падала и я могла просто сидеть вот так, и не испытывать ничего. Но это только в мечтах. Два удара заставили мое тело превратиться в натянутую струну. Если меня сейчас скинуть со стула, то я разобьюсь и разлечусь на тысячи осколков…

Еще четыре удара. Выдержать бы! Хорошо, что всего шесть! Хотя, если бы я молчала, то было бы меньше. Но это не 40 ударов старика. Мое тело до сих пор после ударов этого вонючего гада не отошло. Может быть поэтому новая порка причиняет такую боль? Представляю, что у меня там под кожей твориться…

Он не спешит, он хочет меня еще помучить. Тянет время. Может быть, это к лучшему? Быстрее наступит вечер, Сергей быстрее устанет и уйдет. Я хочу побыть одна. Сейчас бы упасть в постель и уснуть крепким сном, да еще хорошо бы с укольчиком от “безымянной”, тогда бы можно было вообще забыть про все!

Однако, странно, что Сергей не торопиться наносить следующие удары. А я словно жду. Действительно жду? Наверное, это самое ужасное, когда ждешь чего-то плохого и точно знаешь, что оно произойдет. Скорее, я жду не удара, а хочу перестать бояться. После удара наступает момент, когда я понимаю, что могу перестать бояться, хотя бы на время. Глупо. Понимаю. Но сейчас мне надо отвлечься хоть немного, иначе я сойду с ума.

Остальные четыре удара я выдерживаю с трудом. На пятом я кричу во все горло, потому что он задел мои раны. Старик хотя бы фильтровал, куда бьет. Хоть что-то человеческое в нем отыскалось. Сергей же, кажется, бьет специально так, чтобы доставить максимум боли.

Перед шестым ударом он меня конкретно решает помучить. Замахивался и я слышу в воздухе легкий свист и начинаю ежиться. А он все оттягивает и оттягивает. В итоге, шестой удар касается моих плеч и обжигает меня снова.

Слава богу, все кончилось! Шесть ударов позади, теперь я буду молчать, пусть говорит, что хочет, я не буду лезть к нему с вопросами и спорить с ним!

– Надеюсь, ты усвоила этот урок и примешь к сведению, что ко мне нужно обращаться не “Сергей”, а “господин”, усекла?

Молчу, глотая слезы. Они меня душат, но я сильная, выстою. Ну не могу я сказать это! Не могу! Это выше меня! Если я скажу этому козлу, что он мой господин, это значит, я отрекусь от себя и признаю свое поражение. Смешно. Было бы перед кем. Пижон, возомнившей себя богом. Шел бы он к черту!

– Вижу, ты не поняла… – снова его голос, он ждет… а может сказать? Хотя бы на время отстанет! Скажу! Сейчас скажу и он успокоиться! Только пусть перестанет меня бить!

– Я слушаю тебя! Говори! Ты все поняла? – снова спрашивает он.

– Да, господин, – заикаясь отвечаю я. Чувствую, как что-то холодное и мерзкое поползло внутри меня снизу вверх. Оно ползет по крови, по нервам, сейчас настигнет сердца и тогда мне конец. Что это такое? Нервы? Это что-то такое, что сковывает мое тело изнутри. В сердце что-то сильно кольнуло, я сжалась от боли. Еще не хватало сейчас, чтобы мой организм устраивал мне концерты!