Нет! Хватит! Пора остановиться. Я не собираюсь писать об этом. Ни за что.

20 июля

Вчера вечером мы с Габриэлем ужинали не дома. Мы часто ходим куда-нибудь по пятницам. «Романтический вечер», как говорит Габриэль со своим дурацким американским акцентом. Он не выставляет чувства напоказ и нарочито высмеивает все то, в чем заподозрит «розовые сопли». Габриэль предпочитает думать о себе как о циничном и лишенном сентиментальности человеке. На самом же деле он очень романтичный – в глубине души, не на словах. Поступки гораздо красноречивее слов, верно? А поступки Габриэля заставили меня влюбиться в него по уши.

– Куда хочешь пойти? – спросила я.

– Угадай. У тебя три попытки.

– «У Аугусто»?

– С первого раза в точку!

«У Аугусто» – итальянский ресторанчик, расположенный неподалеку. Ничего особенного в нем нет, но это наше с Габриэлем излюбленное место, там мы провели массу незабываемых вечеров. Из дома вышли около восьми часов. Кондиционеры в ресторане не работали, поэтому мы выбрали столик у распахнутого окна и, сидя в душном, густом, влажном воздухе, потягивали охлажденное белое сухое вино. Я здорово захмелела, мы много смеялись, зачастую без повода. Мы целовались, выйдя из ресторана, и занялись любовью дома.

Слава богу, Габриэль не стал возражать против вентилятора, хотя бы пока мы в постели. Я поставила его перед нами, и мы лежали под прохладным ветерком в объятиях друг друга. Габриэль нежно провел пальцами по моим волосам и поцеловал меня. «Я люблю тебя», – прошептал он. Я не ответила. К чему слова? Габриэль и так знает, что я к нему чувствую.

И тут я одной неловкой идиотской фразой разрушила все волшебство, спросив, не согласится ли Габриэль побыть моделью для моей картины.

– Я хочу тебя нарисовать, – сказала я.

– Снова? Ты уже рисовала.

– С тех пор прошло четыре года. Я хочу нарисовать тебя еще раз.

– Давай, – вяло произнес он. – Что задумала изобразить?

Я помедлила, а потом призналась, что хочу написать распятого Христа.

Габриэль рывком сел в кровати и сдавленно засмеялся.

– Алисия, ты серьезно?

– Вполне.

– Я не уверен, что подхожу на эту роль, любовь моя. – Габриэль покачал головой.

– Почему нет?

– А ты как думаешь? Нарисовать меня распятым на кресте? Что скажут люди?

– С каких пор тебя стало заботить мнение окружающих?

– Мне плевать на него по многим пунктам, но ты хоть понимаешь, что могут подумать? Они вообразят, будто так видишь меня ты!

– Я не считаю тебя сыном Бога! – Я расхохоталась. – Это лишь образ. Получилось само собой, когда я писала картину. Я даже не задумывалась об этом.

– А стоило бы задуматься.

– Почему? Это не аллегория на тебя или наш брак!

– Тогда что же это?

– Откуда я знаю?!

– Ладно, черт с ним. Уговорила! – со смехом объявил Габриэль. – Если ты этого хочешь, давай попробуем. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

В его словах не прозвучало особой поддержки, но я знаю, что Габриэль верит в меня и мой талант. Если б не муж, я так и не начала бы писать картины. Только благодаря его подталкиваниям, колким шуточкам и словам одобрения я сумела преодолеть несколько бесплодных лет после художественного училища. В то время я пробавлялась лишь тем, что расписывала стены с Жан-Феликсом.

К моменту встречи с Габриэлем я потеряла себя. Я не знала, куда двигаться. Я совершенно не скучаю по вечно пребывающим под кайфом «приятелям», с которыми проводила бесконечные вечера. Я разменяла третий десяток. Так называемые «друзья» исчезали с рассветом, словно вампиры, боящиеся солнечного света. Когда я встретила Габриэля, вся эта шушера, которая крутилась вокруг меня, растворилась в мгновение ока. Я даже не заметила как. Я в их компании больше не нуждалась. Отныне мне не был нужен никто, кроме Габриэля. Он спас меня – совсем как Иисус. Наверное, именно поэтому я подсознательно нарисовала Габриэля в роли Спасителя.

Габриэль для меня – всё. С первого дня нашей встречи и до сих пор. Что бы он ни сделал, что бы ни произошло, я буду его любить. Как бы он меня ни расстроил, в каком бы грязном или неопрятном виде ни предстал передо мной, как бы эгоистично или бездумно ни поступил, я буду его любить. Я принимаю Габриэля таким, какой он есть. До тех пор пока смерть не разлучит нас.

21 июля

Сегодня Габриэль пришел ко мне в мастерскую и позировал для картины.

– Только давай сразу договоримся: целыми днями я сидеть у тебя не смогу, – предупредил он. – Сколько сеансов понадобится?

– Уж точно не один. Надо сделать все как следует.

– Ищешь предлог проводить больше времени вдвоем? Тогда предлагаю перейти сразу к делу, то есть в спальню, – подшучивал Габриэль.

– Может быть, позже. – Я хихикнула. – Только если ты будешь вести себя хорошо и перестанешь вертеться.

Я расположила мужа напротив вентилятора. Пряди волос надо лбом Габриэля слегка развевались.

– Как мне лучше встать? – спросил он, принимая утрированно героическую позу.

– Просто стой, как тебе удобно. Не нужно никого изображать.

– Вероятно, мне следует изобразить на лице мучения?

– Не думаю, что на лике Христа отражались мучения. Я вижу его другим. Не надо никаких гримас. Просто стой там и не шевелись.

– Как скажешь, начальник.

Габриэль вытерпел минут двадцать. А затем пожаловался, что устал.

– Тогда садись, – предложила я. – Но не разговаривай. Я сейчас прорабатываю лицо.

Он послушно сел на стул и не раскрывал рта, пока я делала эскиз. С каким удовольствием я рисовала лицо Габриэля! У него очень красивые черты: сильная челюсть, высокие скулы, аристократический нос. Сидя на стуле в мастерской с выставленным освещением, он напоминал греческую статую. Изваяние одного из легендарных героев.

И все же работа не ладилась. Я не могла понять, в чем дело, – возможно, не стоило так усердствовать. Никак не получалось верно передать ни разрез глаз, ни их оттенок. Первое, что я заметила, глядя Габриэлю в глаза, – это их блеск; словно в радужке прятался крохотный бриллиантик. Но почему-то я никак не могла поймать этот блеск сейчас. Наверное, у меня не хватает мастерства, а может, во взгляде Габриэля есть нечто особенное, что невозможно «запечатать» в картину. Как я ни билась, глаза Габриэля по-прежнему оставались пустыми, безжизненными. Я начинала злиться.

– Черт возьми! Не получается, – раздраженно пробормотала я.

– Сделаем перерыв?

– Видимо, да.

– Предлагаю секс!

– Я «за»! – ответила я со смешком.